Журнал «Эксперт» под заголовком «Пора запускать «Бумеранг» опубликовал небезынтересное интервью генерального директора ООО «Военно-промышленная компания» (ВПК, входит в состав Группы ГАЗ) Александра Красовицкого.
Один из опытных образцов бронетранспортера К-16 на перспективной унифицированной средней колесной платформе по ОКР «Бумеранг» разработки ООО «Военно-промышленная компания» (с) ООО «Военно-промышленная компания» / «Эксперт»
Уже в первый год после начала запуска серийного производства новых БТР Военно-промышленная компания сможет продать за рубеж почти полторы сотни таких машин, а еще через год удвоить это количество, уверен ее гендиректор Александр Красовицкий.
Гендиректор ВПК Александр Красовицкий уверен, что его компания может увеличивать выручку на 10% каждый год, невзирая на все неблагоприятные обстоятельства.
На расширенной коллегии Министерства обороны Сергей Шойгу заявил, что в этом году на реализацию гособоронзаказа будет выделано порядка полутора триллионов рублей, из которых примерно две трети пойдут на серийные закупки новейших образцов военной техники. Это позволит довести уровень оснащенности войск современным вооружением в целом до 70%, как того и требовал в свое время Владимир Путин. Но вот показатели по отдельным видам и родам ВС все еще очень сильно различаются. Так, если в РВСН доля современных комплексов превышает 75%, то в Сухопутных войсках она едва достигает половины. И, в общем, понятно почему. Уже несколько лет подряд мы наблюдаем, как на парадах Победы стройными рядами проходят колонны новых российских танков «Армата» и новых бронетранспортеров на платформе «Бумеранг», но в войска эта техника если и поступает, то в единичных экземплярах, исключительно для «опытной эксплуатации». Более того, Минобороны не стремится ее приобретать в значительных количествах. И это тоже легко объяснимо. Во-первых, новая бронетехника продолжает совершенствоваться, в том числе с учетом замечаний по результатам той самой «опытной эксплуатации». А во-вторых, пока еще она стоит слишком дорого.
Тем не менее уже в ближайшее время ситуация должна в корне измениться, по крайней мере в части закупок БТР «Бумеранг». Недавно разработчик этой платформы — Военно-промышленная компания (ВПК) — успешно завершила предварительные испытания нового бронетранспортера. И теперь, по сути, вышла на финишную прямую. О том, когда «Бумеранги» пройдут государственные испытания и начнут поступать в войска, сколько их может быть продано за границу и какие существуют варианты противодействия западным санкциям, в эксклюзивном интервью «Эксперту» рассказал генеральный директор Военно-промышленной компании Александр Красовицкий.
— Владимир Путин не раз говорил, что пик расходов на закупку вооружений в целом уже пройден и теперь они будут неуклонно сокращаться. Как вы намерены действовать в этой ситуации? Будете менять стратегию развития?
— Мы уже давно к этому готовы. По нашей продукции пик поставок пройден еще два-три года назад. Могу сказать, что, например, по «Тиграм» у нас произошло снижение в пять-шесть раз, а скажем, по БТР — в три-четыре раза. Уровень оснащенности войск этой техникой уже довольно высокий, и в Минобороны считают, что теперь нужно сосредоточиться на приобретении другой продукции. Мы нормально к этому относимся. Тем не менее кардинально менять стратегию развития не планируем. Точно не будем переводить наши заводы на выпуск кастрюль и сковородок. Мы по-прежнему остаемся стратегическим партнером государства в области обеспечения безопасности, но вместе с тем планируем резко активизировать нашу внешнеэкономическую деятельность, производить новую продукцию, в том числе гражданскую. Прежде всего потому, что маржа при поставках на экспорт несоизмерима с теми доходами, которые мы получаем в рамках государственного оборонного заказа.
— Еще на этапе подготовки госпрограммы вооружений военные повторяли, что при выполнении гособоронзаказа предприятия ВПК могут рассчитывать лишь на минимальную прибыль. Но такая политика, учитывая высокую стоимость кредитов, не только не обеспечивала им технологического развития, но и загоняла в долги. Сейчас что-то изменилось?
— Есть четкое правило: мы можем получить до 20 процентов маржи на производстве собственной продукции и только до одного процента при перепродаже каких-то сторонних комплектующих. Но учитывая, что, например, 85 процентов себестоимости БТР — это покупка сторонних компонентов и деталей, заработать на гособоронзаказе много мы просто не могли. Более того, он никогда не был для нас основным источником дохода. Наверное, сегодня на него приходится чуть менее половины выручки компании. Но доля гособоронзаказа будет постоянно снижаться и в итоге, думаю, дойдет до 20–25 процентов. Надо понимать, что помимо поставок готовой техники у нас есть еще гарантийное обслуживание, ремонт, мы обучаем людей стрельбе, вождению. И эти направления никуда не денутся. Думаю, что, скажем, БТР-80/82 будут оставаться на вооружении Сухопутных войск еще лет пятнадцать-двадцать как минимум. Это очень надежные машины, их парк только в нашей стране превышает 20 тысяч единиц. И всем им требуется не только ремонт, но и модернизация.
Если брать ценообразование, то здесь ситуация действительно очень тяжелая. Мы уже два месяца не можем сдвинуться с мертвой точки, согласовать цену с департаментом аудита Минобороны. Но продавать машины ниже себестоимости точно не будем — это наша принципиальная позиция. И никто нас не заставит сделать по-другому.
— Какую выручку ваша компания получила по итогам прошлого года?
— На уровне 20 миллиардов рублей. И в наших планах каждый год увеличивать ее примерно на 10–15 процентов, невзирая на все неблагоприятные обстоятельства, с которыми мы сталкиваемся в последнее время. Прежде всего, конечно, из-за западных санкций. Нам во многих странах люди в лицо говорят: «Ищите любые варианты, но мы не будем работать с “Рособоронэкспортом”». И такую позицию, в общем, можно понять — этих людей у себя в стране при определенных обстоятельствах могут посадить за такое сотрудничество на срок до тридцати лет. Вот такой уровень угрозы, с которым нам приходится работать!
— А как эти санкции повлияли непосредственно на деятельность вашей компании? Вы заместили всех иностранных поставщиков?
— Помимо негативных есть и позитивные факторы. Мы научились почти всё делать сами: оптику, кондиционеры, дизель-генераторы, жгуты, всевозможные резинотехнические изделия… Еще несколько лет назад нам приходилось закупать многие комплектующие в странах НАТО, на Украине. Но сейчас вся наша техника на сто процентов состоит из российских комплектующих. Более того, оказалось, что у нас можно делать еще и намного дешевле, чем за рубежом. Доходило до маразма: раньше кондиционер для БТР мы покупали за 815 тысяч рублей. То есть примерно за столько, сколько стоит нормальная импортная машина типа Kia или Chevrolet вместе с кондиционером. Понятно, что это запредельная цена. И мы просто устали в это играть. Что мы сделали? Нашли предприятие в Нижегородской области и сейчас выпускаем эти кондиционеры по цене в четыре с половиной раза ниже. И так по очень многим компонентам. Возьмем БТР-82. На эту машину теперь устанавливается тепловизионный прицел с независимой линией визирования. Эта такая серьезная техника, она не может стоить дешево. Тем не менее мы развиваем наших поставщиков и уже добились того, что они предлагают нам аналогичные изделия по цене на 15-20 процентов ниже при соблюдении тех же технических требований и качества.
—Как вы добились контроля над издержками? За счет оптимизации производства?
— Мы уже давно внедрили в компании собственную систему организации производственных процессов. Многие корпорации только начинают этим заниматься, и мне порой смешно видеть презентации ребят, которые рассказывают, что такое 5S (японская система организации рабочего пространства, один из инструментов бережливого производства. — «Эксперт») и куда там надо приклеивать красные ярлыки. Это то, что мы в нашем холдинге прошли еще пятнадцать-двадцать лет назад. У нас у каждого директора, у каждого начальника цеха есть KPI, все четко расписано, где и как он должен сократить время цикла, снизить себестоимость и так далее. Благодаря такой оптимизации за последние четыре с половиной года нам удалось резко снизить трудозатраты: количество сотрудников уменьшилось почти на две тысячи. Если раньше в компании работало около семи тысяч человек, то сейчас их 4,9 тысячи. И это при том, что объем производства у нас каждый год растет на пять-десять процентов, а наши машины не становятся дороже на индекс дефлятора. Наконец, мы резко сократили технологический цикл создания бронетехники. Например, если говорить об автомобилях «Тигр», то теперь с момента поступления аванса и до поставки готовой машины проходит всего один месяц. Именно поэтому мы уже несколько лет подряд досрочно выполняем гособоронзаказ. Такого не было никогда. И в нашей стране мало кто может похвастаться такими темпами.
— Недавно вы передали на испытания новый бронеавтомобиль «Атлет», они должны завершиться весной 2020 года. Чем продиктована необходимость создания этой машины? И чем она отличается от своего предшественника — «Тигра»?
— Если говорить о «Тигре», то за последние шесть лет мы внесли в его конструкцию свыше 700 изменений для повышения тактико-технических характеристик. Но он все равно остается очень легкой, быстрой и маневренной военной или военно-полицейской машиной с высокой проходимостью. На ней можно выполнять какие-то специальные задачи, но не на передовой, а в отдалении — например, доставить командный состав, перевезти какие-то грузы. Я лично разгонял «Тигр» на шоссе почти до 150 километров в час. Он ровно идет, четко преодолевает все препятствия на пересеченной местности, у него довольно большой клиренс — 400 миллиметров. А запас хода составляет почти тысячу километров.
Что же касается «Атлета», то это машина другого класса — она создавалась с учетом опыта боевого применения в различных горячих точках. Без каких-либо доработок грузоподъемность «Атлета» — порядка 1,6 тонны, а с доработками — 2–2,5 тонны. То есть мы можем поставить на него боевой модуль с тяжелым вооружением. При этом значительно повышена противоминная стойкость: «Атлет» может выдерживать взрывы боеприпасов под днищем до двух килограммов в тротиловом эквиваленте. Это почти в три с половиной раза больше, чем у «Тигра». Более того, новая машина держит выстрел из снайперской винтовки с термоупрочненным сердечником. То есть по своим характеристикам она приближается к технике класса MRAP (Mine resistant ambush protected — защищенный от подрыва и атак из засад. — «Эксперт»). Ну а в этом сегменте у нас уже есть бронеавтомобили «Медведь» — они приняты на вооружение Росгвардией.
— Помимо «Атлета» ваша компания разработала еще один бронеавтомобиль этого же класса — «ВПК-Урал». Причем на выставке «Армия-2019» эта машина была раскрашена в песочный цвет. Это означает, что она предназначена в основном для экспорта?
— Это наш новый броневичок, он создавался в инициативном порядке за счет собственных средств. В базовой комплектации корпус «ВПК-Урал» с разнесенной броней соответствует пятому классу баллистической защиты (по ГОСТ Р 50963-96. — «Эксперт»), но в принципе его можно довести и до шестого класса. У этой машины высокая подвеска и V-образная форма днища с двухуровневым полом, которая позволяет рассеивать взрывную волну. Иными словами, получилась очень надежная и дешевая машина с высокой грузоподъемностью — до 2,5 тонны. Несколько таких автомобилей уже продано, а несколько остаются для нашей выставочной деятельности. Уверен, что на «ВПК-Урал» будет высокий коммерческий спрос. Прежде всего, конечно, за рубежом.
— А где? В Азии? В Африке?
— Да везде. Нас сегодня нет только в Соединенных Штатах. И то — пока. Но мы думаем, как проникнуть на этот рынок с нашими машинами, правда, под другим названием. Ну или скажем так: с составляющими наших машин. Вы будете смеяться, но это не шутка. Еще в прошлом году на выставке IDEX некоторые партнеры представляли технику, где внутри установлены наши комплектующие. Нам же никто не запрещает продавать наши технические решения, ноу-хау, запчасти и прочее. Это одно из направлений развития компании, расширения нашего бизнеса. Например, мы приняли решение разрабатывать собственные боевые модули, в том числе для платформы «Бумеранг». В рамках этой тематики мы много упражнялись с модулями, которые поставляли наши коллеги. Что-то получилось, что-то — нет, но в итоге модуль вышел достаточно дорогой. И тогда мы подумали, что вполне можем разработать его самостоятельно. Или вместе с нашими партнерами — компанией «Оружейные мастерские», если не хватит компетенций.
Еще одно интересное направление, которые мы планируем развивать, — создание элементов производства собственной БИУС (бортовая информационно-управляющая система. — «Эксперт»). Этот аппаратный комплекс позволяет управлять всеми системами машины дистанционно. Нам такую задачу поставил наш акционер. И мы уже нашли в России стратегических партнеров, с которыми сможем это сделать. Но не буду предвосхищать события: мы пока еще в самом начале пути.
— А почему так важно делать это самим?
— Потому, что в противном случае мы теряем довольно серьезные деньги. Что происходит сейчас? Мы продаем машину, условно говоря, за сто рублей. Но, по сути, это лишь базовое шасси, или, если угодно, платформа. Наши коллеги покупают ее, устанавливают свое вооружение, модуль, средства связи, собственную БИУС, да не важно что. И в итоге продают уже готовый продукт втридорога — рублей за пятьсот. Понятно, что эту цепочку посредников нужно исключить и все делать самим, развивать соответствующие компетенции. Тем более что у нас в компании есть военно-инженерный центр и много свободных площадей в Нижнем Новгороде, в Выксе, где можно развернуть большое производство. Но это не означает, что мы полностью уйдем из сектора гособоронзаказа. Это наша обязанность, и мы будем делать все, что надо нашему государству. Но зарабатывать будем на экспорте.
— Однако в условиях западных санкций против «Рособоронэкспорта» в подавляющем большинстве случаев это сделать невозможно. Какой может быть выход из этой ситуации?
— У нас вся военная продукция идет только через эту компанию. Поэтому, конечно, на уровне государства нам всем надо подумать, как выстроить каналы продаж, чтобы не убить бизнес. И чтобы те клиенты, которые исторически покупают нашу технику, могли ее получать. Сегодня это очень большая проблема: многие страны от нас попросту отвернулись. Тем не менее мы можем развивать военно-техническое сотрудничество с государствами ОДКБ, которые эти санкции игнорируют. И кроме того, находить партнеров за рубежом, которые вместе с нами будут разрабатывать и выпускать технику.
— Иными словами, вы будете поставлять за границу свои шасси или даже сами машины, а уже там, на месте, их дооборудовать каким-то вооружением?
— У нас есть техника двойного назначения, которую мы можем продавать, минуя каналы «Рособоронэкспорта». Это военно-полицейские «Тигры» 136-й серии, «Медведи», плавающие БТР, которые мы предлагаем для МЧС. Не исключено, что сделаем и какую-то гражданскую модификацию «Атлета» и «ВПК-Урал». Но если на такой машине появляется какой-то кронштейн, то все — это уже продукция военного назначения, она идет только через госпосредника. Но мы действительно можем найти партнеров и вместе с ними разрабатывать новые продукты, где будет присутствовать наша инженерия, какие-то запчасти и прочее. И такие партнеры у нас уже есть — мы вместе с ними сейчас формируем точки продаж по всему миру.
— Страны назвать можете?
— Могу назвать части света. У нас уже есть две такие точки в Азии, одна в Африке, еще одну планируем создать в Европе.
— Буквально на днях наши военные завершили предварительные испытания принципиально нового БТР на платформе «Бумеранг». Считается, что лобовая броня этого бронетранспортера должна обеспечивать шестой уровень защиты по стандарту НАТО STANAG. То есть выдерживать попадание снарядов калибра 30 миллиметров с расстояния полукилометра, тогда как, например, лобовая броня БТР-80 защищает от пуль калибра до 14,5 миллиметра, а бортовая — только от пуль винтовочного калибра. А как «Бумеранг» показал себя на самом деле? И когда начнется серийное производство этих БТР?
— На этих испытаниях было задействовано более десяти единиц техники. Машина превзошла некоторые характеристики, заложенные в тактико-техническом задании Минобороны. Это касается как скорости, так и преодоления препятствий. А в целом «Бумеранг» показал себя так, как мы и ожидали. Эта техника обладает уникальными свойствами по баллистической защите, защитой верхней полусферы, комплексами защиты от высокоточного оружия. Там есть специальные сэндвич-панели с разнесенным бронированием, в том числе с керамической броней. То есть эту машину невозможно подбить ракетой или реактивной гранатой из РПГ — еще на подлете все это будет уничтожено. При этом «Бумеранг» может управляться дистанционно. Если сравнивать с финской Patria или с немецким Boxer, то, конечно, он превосходит их по всем ключевым параметрам. Мы уже понимаем, что находимся на финишной прямой — в ближайшее время планируем получить литеру «О» на К-16 (шасси «Бумеранга». — «Эксперт»). Это позволит нам оформить рекламный паспорт и паспорт экспортного облика и начать предлагать эту машину нашим ближайшим партнерам по ОДКБ.
— А когда планируется завершить государственные совместные испытания БТР «Бумеранг»?
— Наверное, к июню мы переделаем две машины с учетом всех замечаний и еще две создадим заново. У нас уже готовы новые корпуса — они имеют больший размер, потому что там планируется более удобная органолептическая рассадка экипажа. Эти машины планируется подвергнуть баллистическим испытаниям и испытаниям на подрыв, а проще говоря — обстрелять из разных видов оружия и подорвать.
— Как долго продлятся все эти испытания?
— Думаю, что не больше чем полтора-два года.
— Сколько средств вы инвестировали в производство для выпуска «Бумерангов»?
— Порядка двух миллиардов рублей. Но мы уверены, что эти вложения окупятся. У нас уже подготовлено производство, установлены современные станки, которые позволяют резко сократить время обработки материала, снизить расход режущего инструмента, сварочной проволоки, масел, фильтров и прочего. В ПАО «Завод корпусов» изготовлено свыше восьмисот различных приспособлений и механизмов, которые переворачивают эти корпуса, проверяют их в ваннах и так далее. Мы четко понимаем всю нашу кооперацию и будем делать все, чтобы снизить себестоимость машин.
— Точная цена «Бумеранга» неизвестна, но эксперты считают, что стоимость опытных образцов превышает полмиллиарда рублей. Именно из-за этого Минобороны не спешит с приобретением новой бронетехники последнего поколения…
— Эта цифра, скажем так, взята с потолка. Точную стоимость машины вам сейчас никто не скажет, потому что это закрытая информация. Есть государственная программа вооружений, где четко записано, в какой год и сколько должно быть закуплено «Бумерангов». Назвать эти цифры я не могу, это тоже закрытая информация. Но могу вам сказать, что снизить цену на эти машины раза в три раза вполне реально. И мы это сделаем. У нас в рамках большого холдинга есть свои литейные и кузнечные производства — они позволят нам максимально снизить издержки, и, соответственно, себестоимость машин.
— А как вы оцениваете экспортный потенциал техники на платформе «Бумеранг»?
— Если все пойдет нормально, то в первый год мы, наверное, сможем продать за рубеж от ста до ста пятидесяти единиц. Ну а через год удвоим это количество, а через два — утроим.
— За счет чего это удастся сделать?
— На мировом рынке сейчас есть 27 различных БТР, с которыми мы конкурируем в той или иной степени. Но себестоимость нашей продукции примерно в полтора-два раза ниже. Наконец, мы выглядим несоизмеримо лучше практически по всем техническим параметрам. У нас больше запас хода, защищенность лучше, а грузоподъемность выше. Последний показатель составляет почти пять тонн, что позволяет установить там самое современное и мощное вооружение, в том числе 125-миллиметровую пушку. Именно поэтому, мы, кстати, и решили создать свой собственный боевой модуль.
Алексей Хазбиев
Генеральный директор ООО «Военно-промышленная компания» Александр Красовицкий (с) ООО «Военно-промышленная компания» / «Эксперт»
Gur Khan: на мой взгляд, ВПК была и остается самой адекватной и рыночной компанией в нашей оборонке. Молодцы! Так держать!
Комментариев нет:
Отправить комментарий