Сразу скажу - не про танки! Но почитать стоит..
Проект «Русского айфона» окончательно умер. Николай Турубар,
медиаменеджер, эксперт в области технологий, руководитель первого
гаджет-ресторана Gadget Studio, который внимательно следил за судьбой
YotaPhone, рассказывает, почему отечественные инновации неминуемо
заканчиваются смертью
Полтора десятка лет я писал о гаджетах, технологиях и сервисах как журналист и эксперт. В последнее время отошел от дел, но не от технологий — построил первый в мире гаджет-ресторан и занимаюсь сейчас им. Но за несколькими любимыми проектами слежу и, уже не будучи погруженным в индустрию как раньше, издали картину иногда вижу иначе. И особенно больно видеть классные, перспективные проекты, которые убили, потому что «не дотерпели», не дожали ситуацию. Почти всегда это касается отечественного хайтека, настолько же беспощадного, как и русский футбол: болеешь, поддерживаешь, а получается то самое оно, снова и снова.
И все вроде в курсе, что наша страна выбрала путь построения цифровой экономики. Есть дорожные карты, определены технологии, на которые делается ставка, и стратегические направления. О цифровизации говорится на форумах и прочих официальных мероприятиях. Но в этом году уже случилось как минимум два громких события, после которых хочется взять кого-нибудь за грудки и спросить: как так? Как можно было так некрасиво «слить» Дмитрия Страшнова из «Почты России»? А то, что «Почта» изменилась в лучшую сторону, не видит только слепой, причем Страшнов это сделал не благодаря, а вопреки, потратив массу сил на внутреннюю борьбу, без поддержки «сверху». Как так можно было похоронить «русский айфон»? Речь уже про YotaPhone, создатель которого Влад Мартынов вынужден был покинуть Yota Devices и переехать в Канаду, где сейчас занимается развитием технологии блокчейн вместе с основателем Ethereum Виталием Бутериным (мнение Бутерина о будущем денег — читайте здесь) и его отцом Дмитрием Бутериным. Именно такие люди, как Страшнов и Мартынов, могут что-то поменять в этой структуре, но сейчас их можно зачислять в одну команду с Давидом Яном (ABBYY), Сергеем Белоусовым (Acronis), Степаном Пачиковым (Evernote) и Александром Галицким (Almaz Capital). Я не в курсе, что конкретно случилось в «Почте», могу только предполагать, но знаю Страшнова как прекрасного профессионала из реального бизнеса (он успешно руководил Tele2, Philips, Electrolux), который пришел в госструктуру, чтобы изменить ее. А вот ситуацию с YotaPhone видел изнутри, потому что с самого начала пристально следил за этим проектом.
Три года назад у меня была полная уверенность, что в России впервые создали уникальный high-tech-актив: с командой, брендом, опытом и know-how. YotaPhone — единственный отечественный продукт, о котором меня спрашивали и искренне интересовались зарубежные коллеги на международных выставках, где он собрал множество наград. Я помню, какой был интерес в Лас-Вегасе, где YotaPhone был признан изданием CNET «народным» продуктом выставки CES, а это крупнейшее в мире мероприятие, посвященное гаджетам. Затем были награды в Барселоне на Mobile World Congress за YotaPhone 2 как самое инновационное устройство года. Я много общался с менеджментом, разработчиками и дизайнерами, видел, как команда гордилась продуктом, и помню, что все были уверены в успехе следующей модели. Команда к тому моменту стала международной: вместе с россиянами работали финны, отколовшиеся от Nokia. Все были эмоционально заряжены, жили этим проектом, было полное ощущение, что у нас за долгие годы появилась хайтек-компания, способная «выстрелить» на международной арене. Потом Yota Devices неожиданно купили китайцы, и думалось, что к лучшему. Раз инвесторы увидели потенциал в активе, оценивая его в 150 млн долларов, то, очевидно, планировали на этой основе построить миллиардный бизнес вместе с российскими партнерами, развивая российский бренд. К тому же китайцы научились делать гаджеты, их смартфоны давно не стыдно рекомендовать друзьям, и при грамотном симбиозе русских, финских и китайских разработчиков могло что-то получиться. В общем, я с нетерпением ждал выхода третьего «йотафона», хотя, признаюсь, не считал YotaPhone 1 и 2 отличными аппаратами: погрешностей масса, к моделям надо привыкать. Но если первый продукт был очень сырым и экспериментальным, то во втором начала проявляться харизма, прослеживались векторы развития. Надеялся, что третий окажется настоящим вау-гаджетом, но, судя по тому, что просочилось в сеть под названием Yota3, «русский айфон» все.
На фото слайда, попавшем в прессу с непрофильной, в общем, выставки «Российско-китайское ЭКСПО», засветились характеристики, из которых видно, что смартфон не оснащен топовым железом, а дизайн, похоже, либо до сих пор не утвержден, либо его стыдно показать. Напомню, что первый аппарат вышел в 2012-м, второй — в 2014-м, а третий появится в конце 2017-го, спустя почти четыре года, и за такой срок можно было придумать что угодно. Но главное здесь не в том, каким будет третий «йотафон», а в том, чьим. Раньше китайской была только сборка, а сейчас «йотафон» — это не просто китайский продукт, полностью сделанный в Китае и для китайского же рынка, но и компания далеко не российская. Даже из названия Yota3 понятно, что это новый гаджет, который будет при продвижении дистанцирован от предыдущей истории — это уже не «йотафон». Команда, которая делала продукт, исчезла, специалисты разбрелись по разным компаниям, и прибыль от проекта, созданного россиянами, будет получать китайская компания, которая платит налоги в Китае, а не российская Yota Devices.
Искренне не понимаю, почему новые китайские акционеры Yota Devices убрали всех отечественных инженеров вместе с финской командой, ведь именно они разработали уникальный продукт — телефон с двумя экранами, — и набили на нем много шишек. Но что вообще не укладывается у меня в голове — это почему российские акционеры, которые продолжают позиционировать проект как российский, допустили такую ситуацию: основная функция создания добавленной стоимости, а именно центр исследований и разработки, перенесен в Китай. Особенно странно, когда это происходит под лозунгом движения в светлое будущее цифровой экономики и создания «российского “Самсунга”». Убрав команду с международным опытом и уже накопленной экспертизой, проект просто слили. Зачем?
Госкорпорация «Ростех», получившая свою долю в компании, проглотила проект и выплюнула вместо него рассыпающиеся угли, в очередной раз подтвердив, что вмешательство госчиновников в управленческий процесс губит любой высокотехнологичный стартап. В любом совместном проекте с государством предприниматели попадают на чужую территорию, где им некомфортно, где их считают выскочками. Система выдавливает независимых и харизматичных, с иным мышлением, тех, кто мог бы обеспечить реализацию лозунгов и деклараций по построению цифровой экономики в реальную жизнь. В этой системе только говорят о цифровой экономике, но главное здесь — стремление быстрее отчитаться наверх, вовремя примазаться к истории успеха и показать соучастие в создании чего-то ценного и важного. Желание одно — побыстрее заработать финансовые и нефинансовые бонусы, а иногда — примитивно «срубить» денег, ведь никто не знает, что может произойти в следующем году. У чиновников и предпринимателей не только противоположные цели, у них разный культурный код. И на пути в инновационную экономику придется создать такую среду, в которой государство если не помогает, то хотя бы не мешает предпринимателям. Иначе не случится долгожданной хайтек-революции, и никакой блокчейн не поможет.
Источник
"Госкорпорация «Ростех», получившая свою долю в компании, проглотила
проект и выплюнула вместо него рассыпающиеся угли, в очередной раз
подтвердив, что вмешательство госчиновников в управленческий процесс
губит любой высокотехнологичный стартап. В любом совместном проекте с
государством предприниматели попадают на чужую территорию, где им
некомфортно, где их считают выскочками. Система выдавливает независимых и
харизматичных, с иным мышлением, тех, кто мог бы обеспечить реализацию лозунгов и деклараций по построению цифровой экономики в реальную жизнь.
В этой системе только говорят о цифровой экономике, но главное здесь —
стремление быстрее отчитаться наверх, вовремя примазаться к истории
успеха и показать соучастие в создании чего-то ценного и важного.
Желание одно — побыстрее заработать финансовые и нефинансовые бонусы, а
иногда — примитивно «срубить» денег, ведь никто не знает, что может
произойти в следующем году. У чиновников и предпринимателей не только
противоположные цели, у них разный культурный код".
Полтора десятка лет я писал о гаджетах, технологиях и сервисах как журналист и эксперт. В последнее время отошел от дел, но не от технологий — построил первый в мире гаджет-ресторан и занимаюсь сейчас им. Но за несколькими любимыми проектами слежу и, уже не будучи погруженным в индустрию как раньше, издали картину иногда вижу иначе. И особенно больно видеть классные, перспективные проекты, которые убили, потому что «не дотерпели», не дожали ситуацию. Почти всегда это касается отечественного хайтека, настолько же беспощадного, как и русский футбол: болеешь, поддерживаешь, а получается то самое оно, снова и снова.
И все вроде в курсе, что наша страна выбрала путь построения цифровой экономики. Есть дорожные карты, определены технологии, на которые делается ставка, и стратегические направления. О цифровизации говорится на форумах и прочих официальных мероприятиях. Но в этом году уже случилось как минимум два громких события, после которых хочется взять кого-нибудь за грудки и спросить: как так? Как можно было так некрасиво «слить» Дмитрия Страшнова из «Почты России»? А то, что «Почта» изменилась в лучшую сторону, не видит только слепой, причем Страшнов это сделал не благодаря, а вопреки, потратив массу сил на внутреннюю борьбу, без поддержки «сверху». Как так можно было похоронить «русский айфон»? Речь уже про YotaPhone, создатель которого Влад Мартынов вынужден был покинуть Yota Devices и переехать в Канаду, где сейчас занимается развитием технологии блокчейн вместе с основателем Ethereum Виталием Бутериным (мнение Бутерина о будущем денег — читайте здесь) и его отцом Дмитрием Бутериным. Именно такие люди, как Страшнов и Мартынов, могут что-то поменять в этой структуре, но сейчас их можно зачислять в одну команду с Давидом Яном (ABBYY), Сергеем Белоусовым (Acronis), Степаном Пачиковым (Evernote) и Александром Галицким (Almaz Capital). Я не в курсе, что конкретно случилось в «Почте», могу только предполагать, но знаю Страшнова как прекрасного профессионала из реального бизнеса (он успешно руководил Tele2, Philips, Electrolux), который пришел в госструктуру, чтобы изменить ее. А вот ситуацию с YotaPhone видел изнутри, потому что с самого начала пристально следил за этим проектом.
Три года назад у меня была полная уверенность, что в России впервые создали уникальный high-tech-актив: с командой, брендом, опытом и know-how. YotaPhone — единственный отечественный продукт, о котором меня спрашивали и искренне интересовались зарубежные коллеги на международных выставках, где он собрал множество наград. Я помню, какой был интерес в Лас-Вегасе, где YotaPhone был признан изданием CNET «народным» продуктом выставки CES, а это крупнейшее в мире мероприятие, посвященное гаджетам. Затем были награды в Барселоне на Mobile World Congress за YotaPhone 2 как самое инновационное устройство года. Я много общался с менеджментом, разработчиками и дизайнерами, видел, как команда гордилась продуктом, и помню, что все были уверены в успехе следующей модели. Команда к тому моменту стала международной: вместе с россиянами работали финны, отколовшиеся от Nokia. Все были эмоционально заряжены, жили этим проектом, было полное ощущение, что у нас за долгие годы появилась хайтек-компания, способная «выстрелить» на международной арене. Потом Yota Devices неожиданно купили китайцы, и думалось, что к лучшему. Раз инвесторы увидели потенциал в активе, оценивая его в 150 млн долларов, то, очевидно, планировали на этой основе построить миллиардный бизнес вместе с российскими партнерами, развивая российский бренд. К тому же китайцы научились делать гаджеты, их смартфоны давно не стыдно рекомендовать друзьям, и при грамотном симбиозе русских, финских и китайских разработчиков могло что-то получиться. В общем, я с нетерпением ждал выхода третьего «йотафона», хотя, признаюсь, не считал YotaPhone 1 и 2 отличными аппаратами: погрешностей масса, к моделям надо привыкать. Но если первый продукт был очень сырым и экспериментальным, то во втором начала проявляться харизма, прослеживались векторы развития. Надеялся, что третий окажется настоящим вау-гаджетом, но, судя по тому, что просочилось в сеть под названием Yota3, «русский айфон» все.
На фото слайда, попавшем в прессу с непрофильной, в общем, выставки «Российско-китайское ЭКСПО», засветились характеристики, из которых видно, что смартфон не оснащен топовым железом, а дизайн, похоже, либо до сих пор не утвержден, либо его стыдно показать. Напомню, что первый аппарат вышел в 2012-м, второй — в 2014-м, а третий появится в конце 2017-го, спустя почти четыре года, и за такой срок можно было придумать что угодно. Но главное здесь не в том, каким будет третий «йотафон», а в том, чьим. Раньше китайской была только сборка, а сейчас «йотафон» — это не просто китайский продукт, полностью сделанный в Китае и для китайского же рынка, но и компания далеко не российская. Даже из названия Yota3 понятно, что это новый гаджет, который будет при продвижении дистанцирован от предыдущей истории — это уже не «йотафон». Команда, которая делала продукт, исчезла, специалисты разбрелись по разным компаниям, и прибыль от проекта, созданного россиянами, будет получать китайская компания, которая платит налоги в Китае, а не российская Yota Devices.
Искренне не понимаю, почему новые китайские акционеры Yota Devices убрали всех отечественных инженеров вместе с финской командой, ведь именно они разработали уникальный продукт — телефон с двумя экранами, — и набили на нем много шишек. Но что вообще не укладывается у меня в голове — это почему российские акционеры, которые продолжают позиционировать проект как российский, допустили такую ситуацию: основная функция создания добавленной стоимости, а именно центр исследований и разработки, перенесен в Китай. Особенно странно, когда это происходит под лозунгом движения в светлое будущее цифровой экономики и создания «российского “Самсунга”». Убрав команду с международным опытом и уже накопленной экспертизой, проект просто слили. Зачем?
Госкорпорация «Ростех», получившая свою долю в компании, проглотила проект и выплюнула вместо него рассыпающиеся угли, в очередной раз подтвердив, что вмешательство госчиновников в управленческий процесс губит любой высокотехнологичный стартап. В любом совместном проекте с государством предприниматели попадают на чужую территорию, где им некомфортно, где их считают выскочками. Система выдавливает независимых и харизматичных, с иным мышлением, тех, кто мог бы обеспечить реализацию лозунгов и деклараций по построению цифровой экономики в реальную жизнь. В этой системе только говорят о цифровой экономике, но главное здесь — стремление быстрее отчитаться наверх, вовремя примазаться к истории успеха и показать соучастие в создании чего-то ценного и важного. Желание одно — побыстрее заработать финансовые и нефинансовые бонусы, а иногда — примитивно «срубить» денег, ведь никто не знает, что может произойти в следующем году. У чиновников и предпринимателей не только противоположные цели, у них разный культурный код. И на пути в инновационную экономику придется создать такую среду, в которой государство если не помогает, то хотя бы не мешает предпринимателям. Иначе не случится долгожданной хайтек-революции, и никакой блокчейн не поможет.
Источник
Комментариев нет:
Отправить комментарий