Интервью с бывшим танкостроителем
Наша беседа с одним их таких, выброшенных за проходную УВЗ. С бывшим танкостроителем – выученным нашей страной, прошедшим практику на самом сложном машиностроительном оборудовании, годы отдавшим главному конвейеру – с нынешним таксистом.
— Неужели так легко расстаются с квалифицированными рабочими, которые, проработав многие годы, вдруг увольняются. 140-й цех, механосборочный…
— У нас такое начальство.
— Увольнение такого специалиста — большая потеря.
— Для него это не большая потеря.
— А с начальства спроса нет?
— А какой спрос с него?
— Раньше вопрос об увольнении специалиста могли вынести на обсуждение комитета комсомола, парткома, профсоюза…
— Сейчас сокращение идет на заводе.
— Вас уволили?
— Со мной мастер поругался. Я устал, опоздал, задержался. Все! Сразу отправляют на расчет. Пиши заявление. У нас никто никого не держит. Не хотят платить и просто избавляются от работников, чтобы сэкономить деньги и выплатить своим. Предприятие же государственное, контролера нет. Придумывают всякие ходы, чтобы меньше народу было. Сейчас они открыли отдел кадров. У них же многие поуходили, поувольнялись.
— И что это значит?
— Как что? Мартеновский цех. Грязные цеха. Тяжелая работа. И сейчас берут туда и со статьями, и пьяниц. А люди со стажем, специалисты работают в такси. Это нормально? А я сейчас приду, скажу: хочу работать. Мне скажут: давай к мартену. А я туда не хочу, у меня уже другой уровень. Мне нужна работа по моей специальности. Мне нужен механосборочный цех. А у них нет мест на сборке… Там все уже сокращено. Я со школы сразу пошел на УВЗ. В 140-й цех. Сходил в армию и снова на УВЗ, в тот же цех. Там, в 140-м, вся моя жизнь прошла. А мне только 35 лет. Я не один такой. И народ сейчас злой. Элементарно зашел с хорошим мобильным телефоном, где есть камера, и тебя увольняют. Нельзя. Можно только с простым.
— А в 130-й устроиться не пробовали?
— Не старался. Я сейчас просто смотрю издалека, что будет дальше. Просто отдыхаю. Я так устал от 140-го за столько лет. Шибко туда не стремлюсь.
— А в 130-м хорошо зарабатывают?
— Смотря как работаешь… Зарабатывают.
— А работать интересно или об этом говорить смешно?
— Да, интересно. Это есть.
— Серьезно? Есть такой момент? Не просто ради денег.
— Нет, конечно. Это же ответственная работа. Все — квалифицированные слесари, квалифицированные сборщики. Годы учебы и практики. Придешь, не имея никакого разряда, будешь полгода работать на отгрузке. Требуются знания. Это не просто, как работа грузчика — с надрывом. Работа чисто по-человечески интересная. Но со временем она, конечно, тоже может надоесть. Если нет какого-то развития. Как и везде.
— Поди-ка найди людей, которые занимаются механосборочными работами по танкам!
— Да, но за 15–20 тысяч выполнять эти работы… Это смешно!
— Я так понял, что сейчас основные проблемы с вагоносборкой. Долго не было заказов и УВЗ разорялся на содержании бездействующих цехов, оплату тысяч работников. А танки, наоборот, только и приносили предприятию доход. Почему Холманских выступал четко, уверенный, что за ним — рабочие УВЗ? Потому что коллектив в тот момент ощущал зависимость завода от поддержки Путиным индийского контракта.
— Индийский контракт давным-давно закрыли. Я сам индийский контракт закрывал. Пять лет назад.
— А алжирский?
— Это совершенно другое дело. Алжирский контракт — 180 танков. Они насобирают до конца. И все. Они стоят несобранные. Остается ремонт. А ремонт танков — это капля в море. Сначала пришло 90. И потом еще 30–40. Из частей. А раньше мы перебирали по 800 машин в год.
— А почему стало меньше?
— Финансы.
— У армии нет денег оплатить ремонт танков?
— Конечно. Раньше по 800 танков в год перебирали из частей. А сейчас хорошо, если 130–150.
— А новые, «Арматы»?
— Уже четыре года с ними ковыряются. Сырая машина. Из нее даже по-настоящему ни разу не стреляли. В КБ только.
— В рекламном ролике УВЗ показывают стрельбы.
— В КБ УВЗ стреляла. А на полигоне не стреляла.
— А те, которые на Красной площади? Они есть.
— К параду все силы бросают на «Армату». И к следующему также будут. Их специально готовят, чтобы они хоть по Красной площади прошли. Мертвая, сырая машина. Через наш цех много узлов на «Армату» проходило. И все время недоделки. Там, тут. Не идет что-то.
— Но я читал, что «Армата» — это только платформа. А на ней — танки: Т-14, Т-15. А что же такое тогда платформа?
— А Т-90С — шесть катков. А у «Арматы» — семь. Она длиннее и тяжелее.
— Это всё и есть платформа?
— Да. А то, что сверху: кабина, капсула, башня — это уже вещи, которые не имеют отношения к «Армате». Это уже Т-14, Т-15 на базе «Арматы».
В «Армате» командир, водитель-механик и помощник сидят в ряд, как на лавочке.
— Это лучше?
— Это полный п…ц.
— Почему?
— Потому что, когда их подорвет, они никуда не денутся… В Т-90 и Т-72 они сидят хотя бы в башне и могут выбраться. А в «Армате» они сидят в самой платформе. Это опаснее. Все управляется снизу. Защищенность относительно большая, чем когда в башне.
— В Т-34 толщина брони чуть ли не 4,5 сантиметра.
— Там такая защищенность, что можно хоть в карты сидеть играть. Просторнее «Арматы». Нашу мы красили и марафетили перед парадами. Я в нее столько раз залезал… Она хоть сейчас в бой! Но там, конечно, и боеприпасы хранились. Они же вручную заряжали.
— Унылая картина. Разрушение производства влечет за собой деградацию людей. Отсутствие работы — самая большая пытка. Сварщик шестого разряда — это ведь 17–18 лет практики… И этот человек сейчас никому не нужен.
— Сейчас слесарям-сборщикам шестого разряда не дают. Только пятый. У меня пятый…
Сейчас народ забит и всего боится. Если кто-то что-то скажет, то уже на следующий день будет стоять за забором. Может, они между собой чего-то обсуждают, говорят, а так, чтобы в лицо или по столу кулаком — таких нет. Это мы, не работающие сейчас на УВЗ, можем что угодно говорить. А если работяга придет и скажет начальству, что думает, будет сразу же уволен.
— Даже такой, как вы, с опытом и стажем?
— Никто не стал бы изучать мою трудовую биографию и былые заслуги. Раньше — другое дело. А сейчас — наплевать.
— Казалось бы, в оборонных цехах работают сверхценные и сверхквалифицированные, нужные люди.
— Те же люди. Квалифицированные люди там в разных цехах и на разных условиях работают. Но ты скажи, что завтра ему в другом цехе будут платить тысяч пятьдесят-шестьдесят. И он уже утром будет стоять в твоем цехе. Никакого пафоса у этой работы с танками нет. Людям надо детей кормить и одевать. С радостью уйдет с этого завода, с которым его, может быть, вся династия связывает. Уйдет точно. Я отвечаю! Беда в том, что деваться некуда. Некуда идти. Людям не платят месяцами. Так что пока печальный расклад. Хорошо, если с вагонами действительно дело дальше пойдет нормально.
— Мне говорили, что в «Армате» находили щели. Заделывают шпатлевкой.
— Бывали. На Т-90. Если находят, не заделывают, а отправляют. А если нет, то уходит заказчику… Это проблема литья. На всяком производстве есть брак. И при сборке обнаруживают трещины. Все это фиксируется.
— В день производят 20 танков?
— Не может быть.
— Много?
— Конечно.
— Во время войны сколько делали Т-34 в день…
— То во время войны. Там все было подчинено единой цели. Быстрее, быстрее… А сейчас то деталей нет, то запчастей нет, то узлов. То покупнины нет. Завод же не полностью производит все необходимое.
— Челябинский тракторный что-то поставляет?
— Моторы, прицелы, оптику, пулеметы, фары, навесное… Покупается в других городах, на других заводах. Там же до фига всего в этом танке. Заключается контракт с другим заводом. И идет поставка. А сейчас или поставщик сдох после 2014 года, или денег у нас не хватает. Кризис. Вот и стоят алжирские танки.
В танке Т-90С, в первых модификациях, была очень плохая система управления огнем. С ситуацией до сравнительно недавнего времени справлялись, покупая комплектующие у Франции.
— Ну хотя бы 10 танков-то в день производят?…
— Нет. Представьте. Алжир заказал 50 танков. Но если даже, как вы говорите, десять в день. Это, значит, за месяц… Уже третий год собирают контракт, а все никак собрать не могут.
— Теперь понятно, что значит «из-за покупнины не могут отдать танки». Покупают у сторонних организаций. Нужна комплектация, но все время не хватает или денег, или самой комплектации… Пулеметы, патроны. Поставщики подводят.
— А этих поставщиков тоже могут подводить их поставщики. Сейчас, во время кризиса, многие цепочки порвались. Деньги…
— Не отгружают… Значит, можно опять попасть под штрафные санкции. Против завода.
— Если бы собирали по десять в день, как хорошо. Закрыли бы контракт и жили припеваючи. Но такие контракты заключают на три года, на пять лет. А всего — на 200 машин. Делают по три года, испытывают на полигоне, стреляют. Сколько при этом тратится топлива, масла, солярки, бензина, всего… Это все деньги. А по сколько раз их катают на полигон? Фиг знает…
— Каждый танк.
— Конечно. Раз по пятнадцать-двадцать выкатывают. Тут лампа загорелась, тут масло побежало. Это все регистрируется, бракуется, сразу переделывается. И по новой на полигон.
— Ужас.
— Из-за каждого брака машина по новой едет на полигон.
— Во время войны, конечно, так не контролировали. Там все проверялось в бою.
— Военные сами полностью проверяют и принимают. Сами ездят.
— И алжирцы?
— Наши военные. С контрольными мастерами. А потом сдают уже алжирцам. Алжирцы приезжают и тоже смотрят. Подошел срок поставки машин. Приезжают алжирцы. Смотрят, как собрана, как заводится, как стреляет. Все серьезно. Стоят, допустим, в ряд 50 или 20 машин. И они имеют право подойти к любой и сказать: давайте ее на полигон смотреть.
Покупнина — это так говорят на заводе. По-грамотному — покупное изделие.
Четыре-пять лет все было хорошо. А сейчас остаются только надежды. Очень тяжело. А чего тяжелого. Чай не на Донбассе. Войны нет. Мирное время… Мирное небо… Работай и работай…
— А не создаются фабзавкомы?
— Нет. Есть профком один. И все.
— А если все из него выйдут?
— Не пробовали.
— Вы местный?
— Родился здесь и всю жизнь прожил на Вагонке.
Источник
Gur Khan: господин Президент, вы свой Указ от 27.12.2016 № 715 "Об имущественном взносе Российской Федерации в Государственную корпорацию по содействию разработке, производству и экспорту высокотехнологичной промышленной продукции "Ростех" и о внесении изменения в перечень стратегических предприятий и стратегических акционерных обществ, утвержденный Указом Президента Российской Федерации от 4 августа 2004 г. № 1009" помните? А мы - помним! Не забудем и не простим!
Комментариев нет:
Отправить комментарий