Автор Юрий БЕЛОУСОВ, «Красная звезда».
ВИДИМО, именно из людей такого склада, как
Александр Щербак, впоследствии выходят отличные военные. Достаточно ему в
беседе было заговорить о детстве, как в глазах появился тот самый
блеск, что не позволяет усомниться: о далёком прошлом в душе рассказчика
остались лишь наилучшие воспоминания. О чём именно? О гарнизонной
жизни, конечно.
- До момента поступления в военное училище мне в больших городах
жить не доводилось, - рассказывает начальник отделения технического
обеспечения отдела МТО уральской отдельной мотострелковой бригады
подполковник Александр Щербак. - С родителями - всё больше по
гарнизонам. Отец был старшиной танковой роты. Мама - офицером
медицинской службы в учебном центре ВДВ. И, если вдруг спросите,
маминому или отцовскому войсковому профилю в те годы я отдавал большее
предпочтение, не задумываясь отвечу: я очень любил танки!
По словам
Александра Щербака, мальчишеская страсть к грозным боевым машинам
появилась у него в шесть лет. Именно в том возрасте отец впервые привёз
его на танкодром и, более того, даже прокатил на танке. С тех пор,
отмечает собеседник, он иной цели в жизни, кроме как стать танкистом,
для себя не представлял». К тому же последние пять школьных лет его
утренним будильником оставался звук запускаемых танковых двигателей.
Просто окна гарнизонной квартиры семьи Щербаков выходили прямиком на
парк ремонтно-восстановительного батальона. В совокупности эти и ряд
иных схожих аспектов привели Александра в Омское высшее танковое
инженерное училище.
...В марте 1999 года лейтенант Александр Щербак
оказался в составе последнего, к тому же ещё и досрочного, выпуска
Омского ВТИУ: одно из старейших военных училищ России прекратило своё
существование. Молодые офицеры разъехались по гарнизонам. Щербак получил
назначение в уральский 276-й мотострелковый полк, ставший в то время
широко известным по итогам участия личного состава части в проводившейся
на Северном Кавказе контртеррористической операции. В полку прибывшего
выпускника определили на должность заместителя командира танковой роты.
Однако
испытать всю полноту размеренной армейской службы молодому лейтенанту
было не суждено. Уже в августе того же года Александра вызвали в
кадровый орган полка. «В состав действующего в Югославии российского
миротворческого батальона требуется специалист технического профиля, -
без предисловия проинформировал кадровик. - Есть желание убыть на
равнозначную должность?» Конечно же согласился. В составе команды
приступил к подготовке десяти танков, предназначенных для переброски в
миротворческий батальон. Но, не прошло и месяца...
- Была
сентябрьская суббота, - вспоминает подполковник Щербак. - В парке боевых
машин мы только приступили к выполнению планов парко-хозяйственного
дня. Вдруг прибегает с сообщением посыльный: хранилища закрыть,
подразделение вывести на плац... Прибыли на место построения. Весь
личный состав части уже в строю. О причине спешного сбора никто не
знает. Известно лишь, что разведбат оперативно выставил оцепление по
периметру военного городка, что на КПП усилен наряд. Значит, что-то
серьёзное.
К замершему в абсолютной тишине строю вышел командир
дивизии генерал-майор Александр Дегтев. Объявил о введении военного
положения. Сообщил, что согласно приказу часть убывает в Дагестан.
Определил: на подготовку техники, вооружения и личного состава - 9
суток.
В течение последующих дней офицеров полка приглашали на
собеседование: согласен на командировку - пиши рапорт. Через кабинет
прошли уже все, кроме лейтенанта Щербака. «А за тебя давно всё решено, -
сообщили из штаба. - Рапорт о командировке в Югославию подавал? Считай,
он стал твоим согласием и на Кавказ».
В КОНЦЕ сентября воинский
эшелон с уральцами прибыл в город Прохладный. Полк спешился. Совершил
марш в район сосредоточения. В течение последующей недели личный состав
усиленно занимался боевым слаживанием, мероприятиями по подготовке
техники к предстоящим действиям. «Мы уже знали, - отмечает в беседе
Щербак, - что вот-вот будет команда о пересечении административной
границы Чеченской Республики». И такой приказ поступил. Практически
сразу танковая рота, в которой служил лейтенант Щербак, вошла в
бронегруппу противотанкового резерва командующего Западным направлением
Объединённой группировки федеральных сил на Северном Кавказе генерала
Владимира Шаманова. Уральские танкисты сопровождали воинские колонны, но
гораздо чаще действовали там, где возникала острая нужда в огневых
возможностях их штатного вооружения - танковых орудий.Именно так было на протяжении нескольких октябрьских суток, когда
танкисты принимали участие в операции по блокированию боевиков в
населённом пункте Гарагорск. Ещё не было стрельбы. С представителями
вооружённого формирования велись переговоры по выводу местного населения
из зоны блокирования. В интересах войсковых подразделений работала
авиация. Но ни авиаторам, ни наземной разведке даже примерно установить
численность противостоящей стороны и запас имевшегося у боевиков
вооружения так и не удалось. Затем был бой. Жёсткий и особенно страшный
для новичков. Вряд ли забудет Щербак те события, как, впрочем, и дату
взятия Гарагорска, совпавшую с днём его рождения. Тогда повезло: потери
его роту миновали... Но, к сожалению, так было не всегда.
События 1
декабря 1999 года кардинально изменили судьбу молодого офицера. Его
танковая рота участвовала в освобождении захваченного боевиками
Алхан-Юрта. Согласно боевому расписанию заместитель командира танковой
роты лейтенант Щербак находился в техническом замыкании, отвечая за
своевременную доставку боеприпасов и пополнение боекомплекта танков. И
всё, казалось, было как обычно: израсходовав боеприпасы, боевые машины
откатывались в тыл, восстанавливали боекомплект и вновь вливались в
события боя. Но так всё было лишь до момента прибытия на полевой пункт
боепитания трёх боевых машин во главе с командиром танковой роты. В ходе
погрузки боеприпасов уральцы попали под миномётный огонь. Был тяжело
ранен командир роты. Пострадали и члены его экипажа. Офицеру оказали
первую медицинскую помощь, отправили по воздуху в госпиталь.
Прибывший на место событий комбат майор Василий Самсонов моментально принял кадровое решение:
- Щербак, принимай роту под своё командование!
- Но ведь я - зампотех, - опешил от неожиданности молодой офицер.
-
Ошибаешься, лейтенант. Ты в подразделении изначально - заместитель
командира роты, а уж потом - зампотех. Понял? Принимай командование!
«А
что ещё было делать? - не спрашивая, а как бы подчёркивая суть момента,
восклицает в процессе рассказа подполковник Щербак. - Ответил комбату:
«Есть!» - и бегом к боевой машине». Так он, лейтенант технического
профиля, ни разу до того момента не «руливший» подразделением, стал в
реальном бою командиром.
До Алхан-Юрта - рукой подать. Прибывших на
окраину населённого пункта танкистов буквально ошарашила новая весть:
при прорыве по мосту через реку Сунжа на управляемом фугасе подорвалась
одна из боевых машин роты. Её экипаж, перехватив радиопризыв о помощи,
спешил к попавшим под плотный огонь мотострелкам... Из экипажа не выжил
никто. Да и не мог выжить. Мало того, что заложенный фугас оказался
повышенной мощности, так ещё от подрыва сдетонировала боеукладка боевой
машины. Танк буквально разметало на части. Вместе с уральцами погиб весь
находившийся на «броне» десант из мотострелкового полка Таманской
дивизии.
Заняв место в боевом порядке роты, лейтенант Щербак подал
по связи команду: «Вперёд!» Но ни одна боевая машина подразделения не
тронулась с места.
- Вновь командую: безрезультатно, - рассказывает
Александр Щербак. - Я понял: для командиров танков мой голос не был
знаком. К тому же они знали, что ротный ранен. А тут ещё боевики эфир
«засоряют»... Откуда танкистам знать, кто выдаёт себя за командира. И
тут я не выдержал...
«Я - «Блесна». Вперёд - марш!» - прозвучало в
эфире, и танк Щербакова буквально сорвался с места. За ним устремились
остальные машины роты.
...В ОБЩЕЙ сложности в должности командира
танковой роты лейтенант Щербак пробыл недолго. Чуть больше двух месяцев.
Потом пришла замена. Молодой офицер вновь вернулся к штатным
обязанностям зампотеха подразделения. Но зато на тот момент у него уже
была первая боевая награда - медаль «За отвагу». Впрочем, самой
почитаемой среди военнослужащих медали офицер удостоился не за жёсткий
бой в Алхан-Юрте, а за решительные действия при спасении подразделения
десантников, дважды в течение дня попадавших в засады в Веденском
ущелье.
В тот день десантников сопровождала одна из боевых машин
роты лейтенанта Щербака. Но её орудия, как оказалось, было мало в
противостоянии с многочисленным и хорошо вооружённым противником.
Огневой бой продолжался более часа. Боеприпасы у взятого в полукольцо
подразделения десантников были на исходе. Существенно поубавился
боекомплект и у танкистов. А боевики всё наседали. Десант запросил
поддержки.
На своей позиции лейтенант Щербак слышал по связи
отрывистые переговоры попавших в засаду с их командованием. Получалось,
что оперативной помощи десантникам ждать не приходится.
- Не долго
думая, я стал вызывать на связь заместителя своего командира батальона,
- вспоминает Александр Щербак. - Хотел, что называется, с его
разрешения отправиться на помощь не только десантникам, но и
сопровождавшему их экипажу танка своей роты. Но в горах со связью -
большие проблемы. А бой - он рядом, в двух километрах от нас... В общем,
по-иному поступить не мог: двинулся вперёд на свой страх и риск.
Прибыли
на место - тишина. Ни выстрела. В голове мелькнула тревожная мысль:
«Всё, опоздали!» Лейтенант Щербак слегка приоткрыл командирский люк -
решил осмотреться на местности. В ту же секунду один из бортов боевой
машины полыхнул, раздался грохот разрыва - гранатомётный выстрел
наткнулся на коробку динамической защиты боевой машины. Ещё мгновение,
и Щербаку показалось, будто вокруг ожили даже камни.
- Сколько
времени то ли мы бандитов давили, то ли они нас, не помню, -
рассказывает Александр. - Но в итоге наша всё же взяла. Уцелевшие
боевики предпочли уйти в горы.
Позже вышедшие из засады десантники
отмечали, что переломный момент в тот неравный бой внесло неожиданное
появление в ущелье танка Щербака. Ну а сам молодой ротный, осматривая
полученные его боевой машиной в бою повреждения, больше заботился о
«внеплановых» восстановительных работ. Часть из них экипажу Щербака в
тот день устранить так и не удалось. Буквально несколько часов спустя
всё те же десантники, продолжая спецоперацию в ущелье, вновь оказались
втянутыми в бой. И опять, как и в начале дня, танк Александра Щербака
стал им весомой поддержкой. Однако на этот раз уже на основании
официального приказа командира батальона.
ЗагибаЯ пальцы на руках,
подполковник Александр Щербак в беседе вспоминает те воинские части,
которым за время кавказской командировки ему лично доводилось оказывать
огневую поддержку. А в ней нуждались мотострелки, десантники, морские
пехотинцы. Те, в свою очередь, в долгу перед офицером не остались. Уже
по возвращении в полк Александра «догнали» медаль «За воинскую
доблесть» II степени и орден Мужества.
На вопрос о том, что дала ему командировка на Кавказ, подполковник Щербак, ни на секунду не задумываясь, ответил:
-
Изменилось восприятие солдата. С тех пор для меня каждый подчинённый -
личность. И неважно, доведётся ли каждому из наших срочников сполна
проявить свои лучшие качества в процессе нынешней службы или нет.
Главное, я уже точно знаю: те, кого мы готовим в бригаде, если потребуют
обстоятельства, в бою не подведут. Потому что мы обучаем их сегодня
так, как будто завтра их ждёт бой. Ведь многому и сами научились. Такую
практику, как на Кавказе, я бы нигде больше не наработал. Например, за
неделю пребывания в «горячей точке» материальную часть танка познал так,
как не смог вызубрить за многие месяцы в военном училище... Плюс ко
всему моё неожиданное становление в бою в роли командира роты. Это тоже
учли при определении характера моей дальнейшей службы. Ведь «битый», как
известно, двух небитых стоит.
