ГОЗ : СССР vs РОССИЯ

Некоторые злопыхатели частенько пытаются утверждать, что "ВПК развалил экономику СССР". При этом ссылаются то на непомерные затраты на "мирный" космос, то на "разунификацию" танкового парка страны, то на непомерно "огромный" подводный флот. Так ли это? Ответ даст эта статья. На мой взгляд автору удалось наилучшим образом раскрыть данную тему, да к тому же "перекинуть мостки" из прошлого в современность.
Михаил Тимошенко
ГОЗ : СССР vs РОССИЯ
журнал "Арсенал. Военно-промышленное обозрение" №6/2011г.

Сокращение военных расходов в постсоветский период не привело к эффективным
планированию и закупкам. К тому же были утрачены качественные механизмы
контроля, на восстановление которых потребуется не один год.

«Оборонно-промышленный комплекс должен стать не только активным потребителем, но и генератором инноваций. Только так мы обеспечим и конкурентоспособность в военной и технологической сферах, и модернизацию экономики, и должный уровень национальной безопасности», — заявил в 2010 г. президент Дмитрий Медведев. Понятно, что послужило предпосылкой к такому выводу. Отрасль, получившая в предыдущем, тяжёлом, году не такие уж большие деньги — 175 млрд. руб. — на реализацию антикризисных мер, дала прирост в 9%.

         Быль и небылицы

   То, что «оборонка» таким генератором является в любой стране и в любое время — давно не тайна. Но 25 лет в наше сознание вдалбливался миф — военные расходы убили Советский Союз и теперь мешают модернизации! На волне perestroika & glasnost два академика-экономиста и один профессор, а затем и Э. Шеварднадзе заявили, что расходы на ВПК составляют аж 19% от валового национального продукта. Михаил Горбачев округлил цифру до 20%: он вообще любил все округлое. Тогдашний начальник Генштаба генерал Лобов пошёл дальше, заявив, что «военные расходы СССР составляют одну треть и даже более от ВНП». Но и это не все: А. Собчак утверждал — военные расходы якобы требовали привлечения двух третей всех ресурсов народного хозяйства страны. Никто спорить не стал: знающих правду не слушали — они де ретрограды, а незнающие вопили громче всех. Так часто бывает, сегодня — тоже. Сейчас эти цифры не принимают на веру даже самые упёртые либералы. А как иначе, если сам Егор Гайдар называл эти цифры «противоречивыми» и свидетельствующими о том, что советские руководители сами не знали истинной величины военных расходов из-за «несводимости данных» разных статей бюджета. Прав был Егор Тимурович: как их сведёшь, если в СССР существовало несколько курсов рубля помимо официального — 60 копеек за доллар. Так, рубль «оборонки» тянул минимум на один бакс (а в ряде её отраслей — куда больше). Рубль «лёгпрома» не тянул и на dime — монетку в десять центов. А ещё говорят, вся статистика, кроме пятилетних планов, до сих пор засекречена.

   Это каждый демократически настроенный гражданин знает. Однако попытаемся разобраться. В трудах ярого критика советского Генштаба и советской же экономики Виталия Шлыкова есть следующие данные (см таблицу 1). 

Например, советский ВНП в 1985 году составлял 776 млрд руб., то есть советский же военный бюджет-1985 (официальный) равен 2,4% от ВНП. Переводим ВНП в доллары по официальному курсу, сравниваем с военными расходами по ППС и получаем 6,1% от ВНП, что почти совпадает с долей американских военных расходов в ВНП США того же года. Как известно, в своём отечестве пророков нет. Поэтому лезем в ежегодные доклады Конгрессу США по СССР столь любящего «империю зла» ЦРУ. С изумлением видим цифры — 6–8,5%! Неужто в Лэнгли засели русские «кроты»? Да нет, тамошние разведчики просто считали лучше наших «демократов». Только однажды соблазнились они на показания советского учёного-перебежчика, «лёгким манием» руки превратив 6% в 12%, за что и получили по-полной от конгресса и президента. Сенатор Д. Мойнихен даже требовал роспуска ЦРУ за завышение показателей советских военных расходов, в результате чего США выбросили на ветер триллионы долларов. Кстати, если учесть абсолютно все расходы (см. таблицу 2), включая закупки вооружений, техники, НИОКР и ассигнования по планам необоронных отраслей (а это в СССР было таким секретом, поскольку существенно превышало собственно военный бюджет, что цифры в документы вписывались от руки), то доля расходов на оборону только дважды (1987 и 1988 гг.) достигла 8,9%!

        Пушки и масло

   Вот так, 244 руб. 80 коп. на одного гражданина СССР в год при средней зарплате 177 руб. 42 коп. Любопытно, что нынешняя средняя зарплата в пересчёте на те, советские, деньги не превышает 158 руб. Ой, а как же быть с известным утверждением «пушки вместо масла»? О пять лезем в статистику и видим: значительная часть деятельности ОПК приходилась на производство и разработку совершенно мирной продукции, вроде холодильников, телевизоров — 51% от общей доли. В том же 1990 г. на долю военных формально приходилось 79% всех инновационных разработок, но в действительности почти треть инноваций ОПК ушла в гражданскую сферу. «Гражданка», к сожалению, оказалась неспособна их «переварить». Непродуманная конверсия только усугубила положение. Так, например, с подачи М .Горбачева производство современных сепараторов (аналогов американским) для молочной промышленности было поручено Минсредмашу и Минхимпрому. А как иначе, ведь сепаратор — это центрифуга, только чуть попроще той, на которой производится разделение изотопов! Сепаратор сделали — по требованиям и технологии «оборонки», — вышел он лучше американского, но цена сильно удивила генсека. Примеры можно множить. На один из алтайских заводов, выпускавших тактические ракеты, возложили производство стиральных машин. А как иначе — ведь обечайки ракетных корпусов круглые и по диаметру подходят! Привари дно и готово. Заводчане сваяли аналог Bosсh, цена соответствующая. Не годится: советская «стиралка» должна стоить как «Рига-5»! В итоге получили бак с мотором. 

Разумеется, военные расходы СССР приводили к трате ресурсов, которые могли бы быть использованы для нужд мирного строительства и в этом смысле тормозили развитие страны. Однако в любой стране расходы на оборону являются неизбежными  тратами, и отказ от них ведёт к последствиям, много худшим. Советский военный бюджет был вполне «по карману» Советскому Союзу. То есть армия и «оборонка» вовсе не объедали страну. Неэффективность крылась в гражданском секторе: планирование производства велось от достигнутого; материало- и энергоёмкость продукции в два и более раза превышала среднемировую; кооперационные цепочки были неоптимальны по логистике; об уровне технологий лучше и не упоминать. Однако монетарист-романтик Гайдар считал иначе и для начала «грохнул» военный бюджет раз в десять, а потом уменьшил и ещё. Но счастье не наступило…    

   Сокращение национального дохода России за 1991–1996 гг. составило 46% (за годы Великой Отечественной войны — 34%). Да и говорить о нем объективно сложно - бюджет страны формировался за счёт западных кредитов. Обычной практикой в эти годы стало выделение на нужды обороны не более половины минимально необходимого, по мнению военных, объёма средств. Так, в 1995 г. Минобороны РФ было выделено 46% от потребностей, а фактически ассигновано только 42% от запрошенной суммы. Проблемы усугублялись и накоплением долга Минобороны перед поставщиками военной продукции, материальных средств и услуг. А у тех росли свои долги из-за увеличения тарифов на свет, тепло, воду, железнодорожные перевозки. Не забудем и про инфляцию в десятки и сотни процентов в год. Как вы думаете, стоимость вооружения от этого уменьшалась? Стойте, скажет читатель, а как же дефлятор, про который нам твердят с экрана телевизора? И вообще, что это? Дефлятор — если верить экономистам — коэффициент перевода текущих цен в постоянные. То есть, если бы сохранились цены предшествующего периода. Словом, как те раки, что вчера были по три, а сегодня по пять. Но ооочень маленькие. То есть — кому дефлятор, а кому он ... И вот уже Виталий Шлыков пишет: «Тезис о том, что СССР рухнул под бременем военных расходов, утратил былую привлекательность. Более того, советский период по мере удаления от него все более начинает рассматриваться как время, когда страна имела и «пушки и масло». Уже не вызывают протеста в СМИ и среди экспертов и политиков утверждения, что Советский Союз поддерживал военный паритет с США прежде всего за счёт эффективности и экономичности своего ОПК». Да что Шлыков… Экономист-стратег Греф высказался в том смысле, что советские «менеджеры» были не так уж и плохи.

          Что внутри?

     А и впрямь — как работала чудо-машина советской «оборонки»? 

     Во-первых, у неё было четыре головы: отдел оборонной промышленности ЦК партии, Госплан, Госкомиссия Совмина по военно-промышленным вопросам (ВПК) и Минобороны. Оборонному отделу функционально подчинялись все отрасли, работавшие на оборону. В течение 23 лет им руководил Иван Сербин, более известный среди производственников как «Иван Грозный». Широко известна его фраза: «Не можете сделать? Попрошу сдать партбилеты!». Исключение из партии в те времена — гражданская казнь. Трудно представить такой разговор с Лисиным или Дерипаской сегодня. Госплан отвечал за сбалансированность экономического развития страны с учётом решения задач Минобороны. Задача была сложной: финансовые, материальные и трудовые ресурсы страны были ограниченными. В 1991 г. было решено, что Госплан не вписывается в рыночные реалии: все должна отрегулировать волшебная рука рынка.

     ВПК поначалу отвечала за ядерное оружие и ракеты. Без неё не было бы ни первого спутника, ни полёта Гагарина. Именно после этого американцы создали своё агентство по перспективным разработкам DARPA. Решения ВПК были обязательны для всех министерств и ведомств, разрабатывающих и производящих продукцию военного назначения, независимо от их ведомственной подчинённости. В аппарат ВПК назначались инженеры с заводов, НИИ и КБ, офицеры полигонов, военных приёмок, заказывающих управлений (как тут не вспомнить так "нелюбимого" Тарасенко и Васильевой талантливого инженера и мудрого деятеля ВПК Юрия Петровича Костенко - прим.GKh) . У них за плечами были годы работы в оборонной промышленности, в системе оборонного заказа, испытаний, приёмки перспективного вооружения. Они постоянно бывали на заводах, в конструкторских бюро, научных учреждениях, на полигонах. То есть люди от сохи и никаких «эффективных манагеров»! 

    Во-вторых. В те годы бытовала шутка «ВПК — паук: имеет девять рук». И х и было девять министерств — авиационной промышленности, машиностроения, оборонной промышленности, общего машиностроения, промышленности средств связи, радиопромышленности, судостроительной промышленности, среднего машиностроения и электронной промышленности. Возглавлявшие их министры входили в состав ВПК. Как работали эти головы и руки? Была создана система программно-целевого планирования. И сходя из военной доктрины и реальных условий, определялись цели и задачи вооружённых сил и их оснащение на 15-летний период. На основе анализа потенциала противника (ВПК была основным «заказчиком» по добыче технических  секретов, разрабатывала утверждаемый генсеком разведплан и подсчитывала сэкономленные средства) и с учётом того, что уже имелось на вооружении, определялись требования к новым системам оружия и исполнители: НИИ, КБ, заводы. Оценивались и необходимые ресурсы. Так, в 80-е годы для производства вооружений и военной техники (ВиВТ) использовалось около 7% общесоюзных потребностей материально-технических ресурсов: 6% проката черных металлов, 2% стальных труб, 3% полистирола, 5% пиломатериалов и до четверти кабельной продукции. На первый взгляд неожиданно много уходило алюминиевого проката — более 25%. Но надо иметь в виду, что производство гражданских самолётов входило в план поставок ВиВТ, и требования к ним были соответствующие. Например, эксплуатироваться они должны были на всей территории и во всем свойственном СССР диапазоне температур, а не как Airbus — только до –42°С. Затем формировались программы вооружений на 10-летний период, обновлявшиеся каждые пять лет. По каждому образцу определялись характеристики, этапы создания, ресурсы, исполнители и сроки передачи в войска. На этой базе формировался портфель заказов. В программах вооружения фигурировали основные виды и важнейшие образцы (комплексы) ВиВТ, которые должны быть разработаны, испытаны, освоены производством и поставлены в войска. Затем на базе этого целевого документа делался его отраслевой разрез (портфель заказов) и в разрезе видов техники (направлений планирования) — пятилетние и годовые планы НИОКР, производства и поставок, строительства производственных мощностей. Кроме того, готовились предложения по программно-целевому планированию мобилизационных мероприятий.

    Идеальной такая метода, конечно, не была. Например, навигационная система «Ураган» (так в девичестве именовалась ГЛОНАСС) разрабатывалась практически одновременно с АСУВ фронта «Маневр», но наземного компонента практически не имела. Тем не менее, система управления промышленностью не уступала американской РРВ (planning, programming, budgeting), а кое в чем и превосходила её. Ведь в формировании портфеля заказов с самого начала участвовали заказчик и исполнитель, органы планирования и управления. Создаваемая техника включалась в программы по всем этапам жизненного цикла: от технических предложений до поставки серийного образца. В результате определялись контрольные цифры расходов по каждому образцу, отрасли и программе в целом. За их минимизацию отвечал Госплан. Одновременно разрабатывались основные направления развития ВиВТ на 15-летний период. О ни определяли уровень новой техники, которую требовалось создать в определённые сроки для достижения паритета с вероятным противником. Ответственность за это ложилась на ВПК и Минобороны.  А уж за выполнение своих решений комиссия спрашивала, не стесняясь чинов и званий. Сегодня о таком и помыслить невозможно. Советская «оборонка» была единым комплексом, а не набором предприятий различных форм собственности. И выполняла она правительственные задания, а не контракты, за неисполнение которых самое большое наказание — штраф. Под эти задания выделялись заранее рассчитанные деньги, ресурсы и обученные кадры, а не обещания рассчитаться потом. При этом в «девятке» и в самой ВПК сотрудники ясно осознавали — увеличение тактико-технических характеристик изделий на 10% сопровождается ростом их стоимости на 20-50%. В 1991 г. пришла очередь ВПК и оборонной «девятки» — их ликвидировали. Радикальные экономические реформы особенно тяжело отразилось на военно-экономическом потенциале страны. Предприятия были лишены оборотных средств. Исчез гарантированный заказ. Диверсификация и изменение форм собственности привели к тому, что за 1992-2004 гг. утрачено более 200 основных технологий. Зачастую вместе с предприятиями, как это случилось с производством углеродного волокна, необходимого для ракетостроения. Его производили в Санкт-Петербурге, Туле и Каменск-Шахтинске. Что теперь на месте тех предприятий в городе на Неве и на родине Левши? Средний возраст кадровых сотрудников «оборонки» перевалил за 55 лет. О том, что стране нужны не только юристы-экономисты, но инженеры и рабочие заговорили только после кризиса 2008-2009 гг. и срыва гособоронзаказа 2010 г.

            От Ельцина до наших дней

      После смерти СССР на нас излился «свет западной мудрости». А чтобы он сиял ярче, были приглашены западные же советники. Позже некоторые из них, вспоминая то, что было сотворено с нашей экономикой и промышленностью, назвали это преступлением. Поскольку никто не знал, что делать с базисом, лакомые куски которого растаскивали будущие олигархи, занялись надстройкой. Последовала череда реорганизаций.  Не миновала она и военно-промышленный комплекс. Для начала его переименовали в оборонно-промышленный. Потом все экс-советские оборонные министерства слили в один Миноборонпром. А потом вновь «разлили» отраслевые на военно-промышленные агентства под началом Минпромэнерго. Основная же закупочная структура военных — управление начальника вооружений (УНВ) Минобороны продолжала существовать нетронутой, равно как и должность её руководителя-начальника вооружений в ранге замминистра обороны. Помимо УНВ, закупками вооружений ведали соответствующие управления в родах войск и видах Вооружённых Сил, М ВД, ФСБ и М ЧС. Их заявки на исследования, закупки и ремонт попадали, — как вы думаете куда?  А к наследнику оборонных отделов Госплана СССР — департаменту оборонно-промышленного комплекса Минэкономики. В 2000 г. оно превратилось в Минэкономразвития и торговли, а в 2008 г. стало просто Минэкономразвития. Затем Минфин и аппарат Правительства увязывали запросы военных с возможностями бюджета, после чего несли на утверждение к председателю правительства и президенту. Процедура была продумана идеально, но все портила одна неприятная мелочь — в бюджете не было средств. До 1995 г. жили по принципу — кто что нашёл, тот то и съел. Реальные расходы бюджета утверждались задним числом, чисто формально. Финансирование закупок вооружений было практически сведено к нулю. Разве что удалось наскрести денег на завершение разработки ракетного комплекса «Тополь-М», начатой ещё в 1989 г. Так что федеральный бюджет как явление возник лишь в 1996 г., когда Госдума впервые утвердила его до начала бюджетного года. Впрочем, и во второй половине 90-х дело шло не лучше: финансировались считанные по пальцам одной руки программы. Это — достройка атомного крейсера «Пётр Великий» и нескольких атомных подлодок, корабельных истребителей Су-33, разработка ракетного комплекса и ряд космических программ. Увеличение доходов на фоне роста цен на нефть и повышение расходов на оборону начались примерно с 2000 года. К этому же времени относятся и первые попытки наведения порядка в бюджетном процессе. (см. таблицу 3)

        Движение наощупь

    Появление денег вызвало острое возбуждение в чиновничьей среде и попытки усовершенствовать систему их распределения. По-своему, конечно. В марте 2003 г. был создан Государственный комитет по оборонному заказу при Министерстве обороны (Госкомоборонзаказ). Предполагалось, что он будет координировать и контролировать ценообразование при закупках вооружения и техники для всех силовых ведомств, что не способствовало установлению тёплых отношений с УНВ Минобороны. И подписание контрактов ему не доверили. Зато попытались ограничить его деятельность лишь контролем закупок автотехники. В итоге ведомство приступило к работе лишь год спустя, когда новому руководству удалось сформировать профессиональную команду. Заодно Госкомоборонзаказ переименовали в Федеральную службу по государственному оборонному заказу (Рособоронзаказ). Непосредственного влияния на закупки служба не имела, являясь подобием Счётной палаты применительно к ОПК. Однако за два года удалось создать базу данных по контрактам, ценам, предприятиям-исполнителям и организациям-посредникам для реформирования  гособоронзаказа. У ознакомившегося с ней руководителя Рособоронзаказа, по его словам, «полезли глаза на лоб» при столкновении с практикой ценообразования в промышленности и Минобороны при закупках вооружений. Используя эти данные, военная прокуратура смогла пресечь случаи наиболее отчаянных злоупотреблений. В 2006 г. Рособоронзаказ превратился в контрольно-надзорный и лицензирующий орган. К нему перешёл контроль закупок и полномочия по лицензированию разработки, производства и ремонта вооружений, техники и боеприпасов. 

   С 2006 г. началась подготовка к созданию ещё одной структуры — принципиально гражданского Федерального агентства по закупкам вооружений, военной и специальной техники в составе правительства (Рособоронпоставка), своего рода российского аналога французского Главного управления вооружений (Direction generale pour l'armement — DGA). По идее, агентство должно было заключать контракты на поставку вооружений для всех силовых ведомств. На практике же новое ведомство за первые два года своего существования не сумело даже получить помещение для своего функционирования! А ведь хотели придать стройный и законченный вид всей системе закупок вооружений: воссозданная в 1999 г. Военно-промышленная комиссия (ВПК) разрабатывает и принимает стратегию, Рособоронпоставка её реализует, а Рособоронзаказ контролирует. Оставалось сделать последний шаг — придать ВПК полномочия её предшественницы: право планировать, координировать, распределять ресурсы и издавать директивные документы, обладающие силой постановлений правительства. Однако в отличие от советского аналога практически никаких реально исполняемых решений российская ВПК долгое время принять не могла. То есть приказать что-либо  какому-то предприятию или отрасли этот, не имеющий даже рабочего аппарата орган был не в состоянии. Только в 2007 г. у ВПК появился рабочий аппарат в виде бывшего департамента оборонного строительства Минэкономразвития и торговли. Очень симптоматично высказывание замминистра обороны по вооружению (ныне руководителя Роскосмоса) Поповкина о целесообразности воссоздания ещё и Миноборонпрома. Тут же возникла мысль, что панацеей может оказаться аналог DARPA. «К чему ума искать и ездить так далеко?» — писал почти двести лет назад Александр Грибоедов, — достаточно оглянуться на прошлое. «Крапивное семя», вороватое и наглое, на этом этапе победило: денег выделялось уже в семь раз больше, чем в 2000 г., а оружие в армию поступало по-прежнему в мизерных количествах.

             «Новый облик»

      В 2008 г. в Минобороны пришел новый министр, удивившийся масштабам разбазаривания средств.  

В конце 2008 г. УНВ и другие заказывающие управления Минобороны лишились права заключения контрактов на поставку вооружений. Практически их роль свелась к подготовке технических заданий на разработку ВиВТ, рекомендаций и требований по организации эксплуатации. Заметим: последующее снижение в ходе реформы должностных категорий офицеров аппарата этих управлений отнюдь не способствовало повышению технического уровня разрабатываемых документов. Однако функции контрактации были переданы не пребывавшей в анабиозе Рособоронпоставке, а вновь созданной ещё одной распределительной структуре — Управлению госзаказа Министерства обороны. Про  Рособоронпоставку вспомнили лишь в 2010 г., передав из подчинения правительству — Минобороны и установив её штатную численность в 1100 человек. Но закупка материальных средств оставалась в ведении МО, М ВД, ФСБ, ФСКН и ФСО. Хотелось бы увидеть, как быстро контракты на поставку вооружений будут переданы от Управления госзаказа Рособоронпоставке, и как Рособоронзаказ будет контролировать расходование средств. Пока же сотрудники Рособоронпоставки не демонстрируют главного — должной способности сопоставлять цены промышленности (или выделенные средства) с особенностями технологических процессов. Именно это «бутылочное горлышко» во многом определяет сроки и возможности (главное — адекватность) контроля.

             Что имеем сегодня?

       После кончины СССР были разработаны и приняты четыре госпрограммы вооружений (ГПВ) — на период 1996–2005 годов, 2001–2010 годов, 2006-2015 годов и на 2011-2020 годы. Первые три с блеском провалены. О четвертой — позже. 

       Первая ГПВ была выполнена примерно на 20% и ввиду дефолта 1998 г. прекратила своё существование к началу 2000 г. 

       Вторая ГПВ была недорогой и помимо НИОКР включала закупку единичных экземпляров вооружений. 

       Третья утверждена в 2006 г. на период до 2015 г. Объем финансирования — 5 трлн. руб., чего, по оценкам экспертов, было явно недостаточно. Тогдашний замминистра по вооружению генерал А. Московский заметил: ГПВ-2015 «не соответствует полным потребностям армии и флота». Разница между потребностями Минобороны и возможностями государства достигала примерно 7 трлн. руб. Военных угроз стране не наблюдалось, и генералы согласились. Три года Минобороны и ВПК пытались одолеть рост цен на военную продукцию: он в разы опережал инфляцию. В результате техника в войска шла медленно. Что предусматривала ГПВ-2015? Комплектное оснащение около 200 соединений и частей, закупку более 3 тысяч и проведение модернизации и специального ремонта около 5 тысяч единиц вооружения, военной и специальной техники. В Силах общего назначения новыми и модернизированными образцами надлежало оснастить 40 танковых батальонов (1400 танков), из которых 22 батальона — новыми танками, 97 мотострелковых и 50 десантных батальонов (4109 БМП и БМД, 3008 БТР всех типов), пять ракетных бригад (60 ракетных комплексов «Искандер»), 9 зенитно-ракетных частей (18 дивизионов зенитно-ракетногокомплекса С-400), два реактивных полка — модернизированными реактивными системами залпового огня «Ураган-1М». Предполагалось закупить 116 тыс. автомобилей. Планировалась закупка средств связи общего назначения для оснащения 123 соединений и частей, а также комплектов средств связи трёх армий. В войска должны были поставить 116 новых и 408 модернизированных авиационных комплексов фронтовой авиации, 156 новых и 372 модернизированных боевых вертолёта, 34 новых и 159 модернизированных комплексов дальней авиации. Предусматривалась поставка около ста боевых самолётов «Су» и модернизация большой партии самолётов. Основные усилия при этом сосредотачивались на разработке электронной компонентной базы, двигателей для ракет, создании матричных оптико-электронных систем наведения, многорежимных головок самонаведения  и других средств авиационного вооружения. В боевой состав Военно-морского флота должны были войти 2 многоцелевые атомные подводные лодки, 4 дизельные подводные лодки, 12 боевых надводных кораблей и 5 боевых катеров различных проектов (все — прибрежной зоны). Планировалось ввести в состав ВМФ до 2015 года 5-8 атомных подводных лодок проекта «Борей». РВСН пополнили бы 34 шахтные пусковые установки и командных пункта, а также 66 грунтовых подвижных комплексов «Тополь-М». Всего в рамках этой программы в армии и на флоте предполагалось заменить около 45% имеющейся боевой техники. Однако в полном объёме и в срок программу выполнить не удалось. Отметим, что в 2010 г. армия и флот не получили самого нужного: подводных лодок, самолётов и бронетехники. Не сдан корвет проекта 20380, две подводные лодки проекта 955 и одна проекта 885. И з девяти планируемых к поставке самолётов Як-130 поставлено только шесть, из 151 единицы БМП-3 — всего 78. БТР-60 и БТР-80 названы «гробами», боевая машина поддержки танков (планировали 350 штук) забыта, равно как и БМД-4 (400 штук). Не лучше дела и с самолётами. Планировалось иметь к 2008 г. 58  бомбардировщиков Су-34. Где они? Если учитывать ещё и потери Роскосмоса, получается, что не реализовано как минимум до 30% всего запланированного на 2010 г. гособоронзаказа. Но нет худа без добра: ГПВ-2015 была направлена на производство вооружений, разработанных ещё в 1980-е годы. Вооружения, которые подавались как новинки, сплошь и рядом всего лишь модификации старых. Так, фронтовой бомбардировщик Су-34 — это модификация Су-27, впервые показанная на авиасалоне в Ле Бурже в 1995 году. Крылатая высокоточная ракета Х-555 создана на базе ракеты Х-55, стоящей на вооружении три десятилетия. То есть программа программировала застой и отставание не только от США, - от всех развитых стран. 

                 ГПВ четвертая, инновационная

        Эта программа утверждена в декабре 2010 года. А весной текущего начальник нашего Генштаба обмолвился: дескать, военная наука не обеспечила должного обоснования перехода армии к «новому облику». Поэтому тип войн, в которых придётся участвовать российской армии и задачи, которые ей предстоит решать, определились только в прошлом году. Не секрет — оружие и создаётся под эти самые задачи. Но если их только-только определили, то когда успели сформулировать требования к ВиВТ, вошедшим в ГПВ-2020? И кто их формулировал, если сегодня в ГРАУ, например, людей не намного больше, чем в Пушкарском приказе времён Ивана IV. Тем не менее, ГПВ-2020 должна ликвидировать нарастающее отставание в обеспечении армии современными ВиВТ и восполнить недоданное в ходе реализации предыдущих программ (см. таблицу 4). ГПВ-2020 стоимостью 19 трлн руб., ориентированная на оснащение нашей армии инновационными и высокотехнологичными вооружениями, предусматривает поставку армии 10 ракетных бригад «Искандеров», 600 новых самолётов (в т.ч. пятого поколения), 1000 новых вертолётов, 56 дивизионов С-400, 50 надводных кораблей, 8 подводных ракетоносцев и прочей техники. В итоге доля новых образцов в войсках  должна возрасти с 10% до 70%. Чтобы обеспечить её качественно новый уровень на перспективные научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки (НИОКР) будет потрачено 200 млрд руб. Но их результаты надо ещё реализовать. Для этого необходимо модернизировать нашу «оборонку». Федеральная целевая программа определила, что модернизация оборонно-промышленного комплекса будет проходить по трём основным направлениям: обновление производства, инвестиции в НИОКР и омоложение кадров. На эти цели будет потрачено 3 трлн. руб. Приоритет отдан ракетно-космической отрасли. Поставки ракет наземного базирования «Тополь-М» и «Ярс» увеличатся в три раза, БРПЛ «Булава» и «Синева» — в 1,5 раза. На перевооружение армии направляются огромные средства. Не удивительно, что формирование цены боевой техники и расчёты Минобороны по закупленным вооружениям — самый острый вопрос в отношениях между военными и оборонщиками. Сегодня даже школьники знают, что цена зависит от объёма серии и стабильности производства. Если подлодка строится девять лет (в советское время мы строили до пяти лодок в год), то все издержки предприятия лягут на неё, и какова будет цена – знает только бог. Армии нужны новые образцы вооружений. А переход на новое изделие — это убытки от брака и воз проблем. Поэтому производственники не дружат с конструкторами. Конструктор, страхуясь, просит денег на новую ОКР. Серию осваивать — опять дай денег на производство. И тут уже директор завода не уверен, что даст то качество и те характеристики, которые от него требуются: технологии-то новые, поставщики — тоже. Замкнутый круг. Не удалось полностью остановить процесс деградации ОПК и, что самое главное, его кадрового ресурса. Особо  негативно эти процессы отразились на предприятиях второго и третьего уровня кооперации, которые производят основную часть комплектующих изделий для отечественного оружия. Не будем забывать — большинство предприятий-интеграторов вплоть до настоящего времени оставались ФГУПами, а многие поставщики давно стали частными и на них в полной мере распространились реалии рынка: 20%-ый рост цен на металл и 50%-ый на электроэнергию за последние годы изменили стоимость сырья и комплектующих. Минобороны же пытается фиксировать цены на конечную продукцию. Необходимы согласованные усилия, чтобы преодолеть этот разрыв. Раздаются крики: сколько денег «оборонке» не дай, проку не будет — некому осваивать. Нет, «пильщики» найдутся, работников нет. Средний возраст кадров давно перевалил за 50. Президент сегодня говорит об отсутствии ПТУ, а директора заводов кричали об этом ещё в 2000 году. Те, у кого были средства, открывали свои или ставили к станкам инженеров, как например на «Рыбинских моторах» и «Люльке-Сатурн». Кроме того, на шее предприятия, даже не оборонного, висели мобилизационные мощности. Они занимали место, требовали ресурсов, обслуги и не производили ничего, кроме налогов на основные фонды. Кое-где их сдают в аренду, но для узко специализированных предприятий это невозможно. Все это ложится на цену конечной продукции. Предприятия (особенно поставщики агрегатов и систем) в долгу как в шёлку: с ними рассчитываются «опосля». В результате они или перепрофилируются, или диктуют цены: ведь производство получается мелкосерийным, иногда 5-10 изделий в год. Вот и выходят они «золотыми». И замены таким производителям нет — параллелизм истребили ещё в СССР. На техническое перевооружение нужны средства, а они в основном у предприятий, выпускающих конечную продукцию. Но и их судьба — не сахар. Если у тебя экспортный контракт, то деньги тебе даст любой банк, хоть европейский, хоть японский. А если это госконтракт, платежи по которому по завершении сдачи продукции, где взять деньги? Но цикл производства современной техники — от добычи сырья до сдачи заказчику — длинный (самолёта — до 25-30 месяцев, танка — почти год), вот и удвоение цены! Пока же ясно — новая госпрограмма буксует. И в том, что она будет выполнена при таких подходах, уже есть большие сомнения. Неясно другое — откуда взялась сумма 19-20 трлн руб. и какой она должна быть на самом деле.