Интервью с генеральным директором АО «НИИ стали» Дмитрием Купрюниным

В пятом номере журнала "Экспорт вооружений" было опубликовано интервью «Самое главное – это защитить не саму машину, а того, кто в ней находится» с генеральным директором АО «НИИ стали» Дмитрием Купрюниным. Наш блог приводит сокращенный вариант данной беседы.

Купрюнин Дмитрий Геннадиевич родился в 1962 г. В 1986 г. окончил МХТИ им. Д.И. Менделеева. Возглавил АО «НИИ стали» в 2010 г., имея за плечами богатый опыт управления крупными производственными единицами. Работал директором Владимирского моторно-тракторного завода, заместителем генерального директора ККУ «Концерн «Тракторные заводы». Под руководством Дмитрия Купрюнина в АО «НИИ стали» проведены комплексные и всесторонние работы по защите перспективной бронетанковой техники на платформах «Армата» и «Курганец», «Платформа» и «Бумеранг», «Ракушка» и БМД-4М, «Тайфун-У», «Торнадо», «Урал-ВВ» и др.

Каковы приоритеты в развитии предприятия на сегодняшний день?

Наши приоритеты напрямую связаны с приоритетами развития вооружения и военной техники. Переоснащение Российской армии новой техникой, глубокая модернизация существующей, повышенное внимание к обеспечению защищенности этой техники и персонала – вот для нас главный ориентир в выборе приоритетов. А это, в свою очередь, требует поиска новых материалов и технологий защиты.

Говоря о приоритетах, нельзя обойти проблему модернизации нашей экспериментальной и производственной базы, на плечи которой ложится основной груз по выполнению как российских, так и зарубежных контрактов.


Генеральный директор АО "НИИ стали" Дмитрий Купрюнин (с) АО "НИИ стали"

Какова доля экспорта? Выполнялись ли ОКР в интересах зарубежных заказчиков?

Институт вышел на зарубежные рынки где-то в конце 1990-х – начале 2000-х гг., хотя отдельные зарубежные заказы были у нас и ранее. А с 2000 г. экспорт стал нашей постоянной и достаточно солидной статьей дохода. Хочу заметить, что эти годы были самыми тяжелыми для многих оборонных предприятий. И именно экспорт, причем экспорт военной продукции, во многом позволил нам выжить и развиваться. Были годы, когда доля экспорта в портфеле заказов НИИ стали достигала 70–80%.

Сегодня ситуация выравнивается, государственное финансирование вновь становится определяющим, однако экспорт по-прежнему для нас важен и выгоден, поэтому мы и стараемся не упускать из виду этот вид бизнеса. Так, сегодня мы исполняем три зарубежных контракта на поставку спецпродукции. Недавно к нам обратились еще два потенциальных инозаказчика на проведение работ по модернизации защищенности их военной техники. В настоящее время идут переговоры. Как всегда, они хотят за «малые» деньги получить всеракурсную защиту на своих устаревших образцах бронетехники.

Имеет ли смысл установка динамической защиты (ДЗ) на легкобронированную технику?

Это очень сложный вопрос. Ведь толщина брони у легкобронированной техники такова, что при срабатывании ДЗ может случиться обратный эффект и в броне появятся трещины. Но у НИИ стали был опыт, и, когда в ОАЭ поставлялись боевые машины пехоты БМП-3, там впервые серийно была применена ДЗ, которая защищала боевую машину. Для эмиратской стороны НИИ стали специально провел ОКР и разработал для нее ДЗ. Это был крупный контракт, НИИ стали тогда оснастил динамической защитой 150 машин.

Блоки ДЗ выступали в роли дополнительной защиты и могли устанавливаться в зависимости от тактической ситуации. Они всегда были в комплекте запасного имущества и принадлежностей (ЗИП), а как уж ОАЭ их применяли, мы не знаем.

Сейчас для легкобронированной техники мы применяем ДЗ в машинах на платформе «Курганец-25». Причем впервые Министерство обороны России заказало боевую машину, в которой ДЗ может устанавливаться в качестве опции.

То есть ДЗ на отечественной легкобронированной технике устанавливалась только на БМП-3 и «Курганце»?

Почему же? Она также ставилась и на БМП-2, и на БТР. Но в опытном исполнении, так как Министерство обороны пока не хочет принимать эти комплекты ДЗ на вооружение. Хотя за рубежом ДЗ есть практически на всех легких машинах.

Это своего рода постоянная полемика с военными. Например, недавно мы провели очень плодотворное совещание с руководством ВДВ. Не секрет, что у них появилась новая техника, включая боевую машину десанта БМД-4М, БТР «Ракушка-МДМ», модернизированные БМД-2. И мы видим, что техника ВДВ не всегда используется как исключительно десантируемая. Есть факты ее использования как обычной бронетехники, в том числе и в городских условиях, когда не обязательно ее десантировать. И по итогам совещания нам поставили задачу сделать для машин ВДВ дополнительную защиту, причем с возможностью опционной установки. И по этому вопросу сейчас готовится техническое задание.

Мы в принципе считаем, что любой образец бронетехники должен иметь опционную возможность установки дополнительной защиты. Ведь самое главное – это защитить не саму машину, а того, кто в ней находится.

Существуют же различные методы защиты. Те же решетки появились еще во время Великой Отечественной войны как импровизированная защита от ручных гранатометов типа «фаустпатрон». Вторую жизнь решеткам дало НИИ стали в ходе войны в Афганистане. Тогда решетки были оптимизированы для защиты легкобронированной техники. Они же применялись и в чеченском конфликте. Наш главный конструктор оборудовал решетками порядка 50 танков на передовой.

Решетка и стоящий за ней броневой экран дают вероятность защиты от реактивных гранат на уровне 50%. По-моему, это очень хороший показатель. И на зарубежных выставках вооружений мы видим столько разновидностей всевозможных решеток и сеток. Я считаю, что это нормально.

Скажем, НИИ стали уже предлагает не просто решетку, а сетку «Мантия». Она дополнительно закрыта радиопоглощающим материалом, что обеспечивает снижение заметности защищаемого объекта в широком диапазоне. Мы уже провели ее испытания, причем вероятность несрабатывания обычных гранат повышена до 60%.

Насколько эффективны цепи в качестве защиты от противотанкового оружия?

Имеются разные мнения на этот счет. В частности, эксперты опасаются, что цепи может не хватить инерции для разрушения головной части гранаты. Хотя я не думаю, что разработчики израильского танка Merkava или польского танка PТ-16, поставив там цепи, не проверили их на практике.

То есть цепи на танке это не ваш проект?

Во-первых, цепи на модернизированном Т-90М хоть и применены, но выполняют совсем другую функцию. Во-вторых, у нас иногда бывают теоретические споры по защищенности с конструкторами машин. Иногда с нами соглашаются, а иногда нет. Причем если наши коллеги иногда делают спорные решения, шишки все равно падают на нас, потому что НИИ стали считается самым главным и единственным разработчиком защиты в стране.

Каковы, на ваш взгляд, дальнейшие пути развития пассивной защиты, и нужна ли в этом случае ДЗ?

Путь развития пассивной защиты в общем-то один – повышение ее массовой эффективности. То есть обеспечение возможности повысить защищенность объекта без увеличения его массы. К началу 2000-х гг. был достигнут уровень массовой эффективности пассивной защиты, делающий ее на 30–40% легче монолитной стальной брони. Но у ДЗ этот показатель гораздо выше, выигрыш по массе может превышать и 80%. Очевидным «плюсом» пассивной защиты является ее высокая живучесть, возможность многократно выдерживать воздействие средств поражения. Однако добиться массовой эффективности ДЗ просто на пассивной защите невозможно. Имеющие только пассивную защиту зарубежные танки сейчас весят уже более 70 тонн. Для отечественного заказчика такая масса неприемлема в принципе. На наш взгляд, перспективным является глубокое комплексирование этих двух видов защиты. Они должны взаимно дополнять друг друга, и в этом случае эффект как по стойкости, так и по выигрышу массы будет максимальным.

Каковы основные методы защиты от ударного ядра и насколько эта угроза действительно серьезна?

В прежние времена поражающий элемент типа «ударное ядро» был атрибутом высокоточного оружия. Его применение было возможно лишь в широкомасштабном военном конфликте с участием наиболее современных армий. И в условиях локальных конфликтов, преобладающих сейчас, эта угроза, казалось бы, не должна была проявиться. Однако возник новый вид самодельных взрывных устройств, применяемых для поражения техники, в которых также реализуется принцип ударного ядра. Конечно, эффективность таких самодельных боеприпасов значительно ниже специально разработанных. Но для легкобронированной техники они представляют серьезную угрозу. Наиболее перспективно, конечно, воздействие на системы управления таких боеприпасов, предотвращающее срабатывание. Имеются и специальные схемы пассивной и динамической защиты от ударных ядер, но применяются они в основном на тяжелобронированной технике. В целом угроза применения средств поражения с принципом «ударного ядра» вполне реальна и требует комплексного противодействия. Совместно с рядом предприятий «Ростеха» нами разработана система комплексной защиты верхней полусферы объекта, которая в настоящее время проходит испытание и которая должна обеспечить надежную защиту в том числе и от средств поражения с ударным ядром.

У вас есть внутренние российские конкуренты по разработке защиты для бронетанковой техники?

По динамической защите таких нет, по этой тематике у нас есть стратегические партнеры. Это АО Красноармейский научно-исследовательский институт механизации (КНИИМ) и АО «ГосНИИ «Кристалл» из Дзержинска. С этими институтами мы работаем над составами веществ для ДЗ.

К вам не обращаются разработчики боеприпасов для того, чтобы улучшить свои изделия?

Они приходят. Есть даже совместные работы. К примеру, использование нашего высокоэнергетического материала в их боеприпасах. Эти разработки еще идут, не все получается, но мы понимаем, что в итоге все получится.

Каков процент материалов и комплектующих российского происхождения в тех изделиях, которые вы разрабатываете и производите?

У нас есть броневая сталь – так называемая «танковая» и противопульная, есть алюминиевые броневые сплавы. Вторая группа – это композиты. Третий элемент – это взрывчатые вещества. Речь только о пассивной защите, активная защита – это уже другой вопрос.

На сегодняшний день по броневым сталям мы полностью обеспечиваем себя броней собственного производства. У нас имеется вся палитра броневых сталей. Не секрет, что в свое время очень много стальной брони производилось в Мариуполе, Днепропетровске (Украина). Но в 1990-е и начале 2000-х гг. броневые стали были полностью освоены на наших заводах. Это Магнитогорский комбинат, это предприятия «Северстали», «Ижорские заводы» в Санкт-Петербурге и «Красный Октябрь» в Волгограде. И сегодня мы никак не зависим от какой-либо зарубежной страны.

Недавно НИИ стали разработало новую марку стали «44С-Cв-Ш». Это ультрапрочная противопульная сталь. Это полностью наша разработка, которую мы сделали за свой счет. И ее производство освоено на «Красном Октябре», имеет литеру «О1» и применяется в новых разработках, включая «Армату». Эта сталь, имея более высокие баллистические характеристики в сравнении со сталью предыдущего поколения, в некоторых случаях позволяет экономить до 30% массы. А в среднем – 10–15%.

Мы также испытываем стали, которые производятся в Швеции, Финляндии, Германии. И по баллистике наши стали не хуже, а в некоторых случаях, может быть, даже лучше. А если смотреть по качеству, то качество изготовления листов у зарубежных коллег лучше. Это вызвано тем, что наши литейные заводы всегда имели прокатные станы, которые были сконструированы таким образом, чтобы иметь возможность производить сталь для народного хозяйства и для военных. Это сказывалось и сказывается на качестве брони до сих пор, чудес не бывает. А у них эти предприятия, как правило, специализированные. В итоге у них лучше толщинность, плоскопараллельность, а также размерность. Но при этом все наши стали свариваемые, а у них при той же баллистике и высоком содержании углерода сваривать броню намного сложнее.

Аналогичная ситуация и по алюминиевым броневым сплавам. Они исторически всегда производились в России на заводах в Самаре и Белой Калитве в Ростовской области. Правда, эти заводы были приобретены американской компанией Alcoa, но завод в Белой Калитве на сегодняшний день уже чисто российский. Основную массу алюминиевой брони выпускает Белая Калитва.

Если говорить о керамике, то отмечу, что НИИ стали применил керамику на основе карбида бора еще в советских бронежилетах, но производство керамики велось на Украине. Сейчас этот завод, по нашим данным, там уже не работает. Говорят, что в последние годы его якобы пытаются реанимировать. В России как таковой броневой керамики не было, по крайней мере, в виде серийного производства. Но на сегодняшний момент в отношении керамики на основе корунда для бронежилетов у нас вообще нет никаких проблем – предприятия в Санкт-Петербурге и Новосибирске полностью закрыли эти потребности. Причем эта керамика качественная, с хорошей живучестью и показателями по баллистике. И она никак не отличается от лучших зарубежных аналогов, и что самое главное – она находится в серийном производстве. Например, для индивидуальной экипировки военнослужащего «Ратник», в бронеавтомобиле повышенной защищенности «Тайфун-У», семействе колесных шасси по ОКР «Платформа-О».

Что касается композитов – нитка и ткань, то Россия обеспечена арамидной нитью, хотя, к сожалению, завод только один, это АО «Каменскволокно». Это не очень хорошо, так как не хватает отечественной арамидной нитки и, соответственно, ткани на ее основе, что вынуждает применять зарубежные аналоги. Однако я сам видел американские и итальянские бронежилеты для спецподразделений, сделанные на основе нитки производства «Каменскволокно». Она считается лучшей в мире, несмотря на наличие Кевлара и Тварона. Однако из-за монополизма цена продукции этого предприятия выше импортных аналогов. Российская нить в два раза дороже кевлара. Но наши заказчики все равно с этим соглашаются.

В отношении полиэтилена: в 2011–2012 гг. НИИ стали поднял вопрос о возможности применения сверхвысокомолекулярного полиэтилена. По тем временам он был экзотикой, но у зарубежных коллег он уже применялся в качестве нетканой структуры. Сегодня мы покупаем этот материал в Израиле. Этот полиэтилен используется для бронежилетов, шлемов. Мы научились его прессовать и делаем из него броневые панели для малотоннажных скоростных судов. В России имеется одно из предприятий в Твери, которое пытается наладить его производство. Но пока его там производят только в лабораторных условиях. Мне известно, что Военно-промышленная комиссия рассматривает некоторые программы, нацеленные на создание в России собственного производства полиэтиленового волокна и на его основе уже других структур.

Подобный полиэтилен производится и в Китае, но там, как обычно, встает вопрос качества. А массовое производство этого материала очень необходимо, ведь он используется не только в военной продукции, но и для производства рыболовных сетей и корабельных канатов и т.д.

Броневой титан выпускается ПАО «Корпорация ВСМПО-АВИСМА». Там сейчас ведутся интересные работы по экономнолегированному броневому титану с упрочняющим покрытием, который будет дешевле обычного. Планируется довести его стоимость до стоимости той же броневой керамики. И то ноу-хау, которое там применили по упрочнению внешнего слоя, дает реальный эффект. Если сработает ценовой эффект, то такой титан станет серьезным конкурентом броневым пластинам из того же корунда.

То есть цена для вас является одним из важнейших критериев?

Скорее цена и весовые параметры при одинаковой баллистике.

Какие выводы можно сделать по опыту применения бронетехники в конфликтах в Сирии, на востоке Украины и в Йемене? Что дали эти конфликты инженерам НИИ стали?

У нас в компании еженедельно готовится информационный обзор, который готовит специальная группа. В нем мы отслеживаем все новинки, информационные сообщения по интересующим нас темам из того, что происходит в России и за рубежом. Скажем, боевая машина поддержки танков (БМПТ) «Терминатор», которая была замечена в Сирии, получила высокую оценку в американских СМИ, и, слава богу, что Министерство обороны России тоже приняло решение об их серийной закупке. Хотя сама по себе эта машина не столь уж и новая и разрабатывалась по ОКР «Рамка».

Что можно сказать об этих конфликтах? Мы видим, что там полно нашей техники, в том числе и бронетанковой. Во времена, когда министром обороны был Анатолий Сердюков, со стороны Министерства обороны имел место сильный «накат» на нашу бронетехнику, что, мол, она «неважнецкая» и плохо защищенная. И предлагалось закупить импортную технику. А я только что пришел в НИИ стали. И я спросил ведущих специалистов института: «Неужели, и правда так обстоят дела?». Мне ответили просто: «Дмитрий Геннадиевич, обратите внимание – наши танки плохенькие, но воюют и побеждают всегда, сколько существуют. И в любом конфликте есть наши танки, мы знаем их плюсы и минусы. А где воевал необыкновенный Leopard?».

Мы постоянно общаемся с теми, кто эксплуатирует технику в Сирии. Один из офицеров, который там побывал, некоторое время назад приехал к нам. Он там занимался обслуживанием танков. По его словам, при условии соблюдения тактики ведения боя в городских условиях, танк работает как должно. А что касается защиты, то он сказал, что сам был свидетелем того, как в танк попало до восьми гранат из ручных противотанковых гранатометов (РПГ), а он
сохранил боеспособность.

Также видим, что сирийские «умельцы» делают из танка штурмовую машину с использованием камней, бетонной крошки, самодельных решеток и т.д. При этом не обращают внимания на весовые параметры защиты, в то время как для нас весовые ограничения – одни из приоритетных. Понятно, что у танка ухудшаются ходовые характеристики, но в тех условиях им и не нужна подвижность.

Мы наглядно показали миру, что наша динамическая защита и весь комплекс защиты работают. Причем даже не на Т-90, а на Т-72. Вспомним случай с Т-90А, когда в его башню попала противотанковая управляемая ракета (ПТУР) TOW-2, было видно, что сработала наша ДЗ. Да, повреждения были, но экипаж остался жив и танк ушел на ремонт своим ходом. Причем это была даже не ДЗ «Реликт», а более старый «Контакт-5». Хотя уже и «Реликт» – это прошлое, так как он был создан в 2006 г. А сейчас уже имеется ДЗ нового поколения, которую в СМИ называют «Монолит», для танка Т-14.

В этой ДЗ используется иной принцип создания противодействия. В ней мы применяем высокоэнергетический материал, в котором имеется минимальный объем взрывчатых веществ. Это позволяет уменьшить риск поражения элементами ДЗ пехоты, находящейся рядом с танком при попадании в него средства поражения. Кроме того, эти материалы позволяют снизить массу всей защиты танка, а также противодействовать даже таким совершенным ПТРК как «Корнет». Это большой шаг вперед.

Конечно, нам видно и то, что нужно сделать для дальнейшего повышения защищенности. Здесь, безусловно, играет важную роль тот колоссальный опыт, который накоплен НИИ стали.

ДЗ «Монолит» предназначена только для машин на базе платформы «Армата» или же она предполагается к установке и на другие боевые машины?

По весовым и структурным характеристикам она предназначена для «Арматы». А что касается ДЗ, способной противостоять тандемным боеприпасам, то мы работаем по ОКР «Прорыв» для Т-90М и по модернизации танков Т-72Б3.

Можно ли устанавливать новую защиту на старые танки?

Мы это и делаем.

Речь идет только о российских танках или также возможна установка и на иностранные образцы? Были ли прецеденты, когда отечественная ДЗ интегрировалась с зарубежными платформами?

Можно ставить при условии, что это ДЗ предыдущего поколения. Что касается установки российских и советских комплексов защиты на зарубежные машины, то такие попытки были. Например, в советские времена мы делали ОКР по адаптации системы электромагнитной защиты (СЭМЗ) для югославского танка М84. Но в целом у нас не было разрешения на проведение подобных работ.

Как вы оцениваете уровень активной и пассивной защиты бронетехники, достигнутый на Украине и в Китае?

Конструктивные решения по защите на Украине продолжают традиции советской школы, когда Харьков был крупнейшим центром по разработке бронетехники. Сейчас там реализованы весьма современные конструктивные подходы, включая модульность защиты, ведутся работы по комплексам активной защиты.

Однако, на наш взгляд, имеется ряд спорных решений, в частности многослойная ДЗ. При безусловно высокой эффективности такая защита оказывает сильное разрушающее воздействие на сам объект защиты, что мы и видели на фото выведенных из строя танков украинской армии в результате боевых действий на востоке Украины. Наш институт в свое время испытывал подобные конструкции и отказался от них именно по этой причине.

Информации по реальным показателям защищенности китайской бронетехники мало. То, что мы видим, позволяет говорить о хорошем современном уровне с традиционными «плюсами» и «минусами» тех или иных решений. Имеются прогрессивные решения, в частности та же модульность защиты, имеются элементы защиты тонкобронных проекций. Несомненно, что китайский подход к защите, опять же, ближе всего к традиционному советскому, выполненному на новом технологическом уровне.

Существуют ли в НИИ стали другие наработки, повышающие выживаемость военной техники?

В нашем институте проводятся инициативные ОКР по повышению выживаемости военной техники. В частности, разрабатываются так называемые боестойкие колеса. При поражении стрелковым оружием или подрыве на мине колесо сохраняет свою работоспособность и позволяет продолжить выполнение поставленных задач или покинуть зону поражения. И если имеющиеся наработки в мире безвоздушных колес в основном рассчитаны на тихоходную технику или с небольшой нагрузочной способностью, то наше колесо рассчитано на нагрузку в 4000 кгс и на скорость до 80 км/ч.

Какие работы проводит НИИ стали для сил правопорядка в части индивидуальной экипировки?

В этом вопросе очень большое значение имеет субъективное мнение заказчика и мода. Когда мы работаем по боевой технике, то здесь все четко. А тут больше мода. Например, одно время все стали «переодеваться» в полиэтилен.

В средствах индивидуальной защиты наш основной заказчик – это частные охранные компании. В свое время мы передавали и продавали бронежилеты для представителей СМИ, работающих в горячих точках, у нас даже одна модель так и называется – «Пресса». Подразделения специального назначения активно покупают наш титановый шлем, аналогов которому в мире нет. У него отличная эргономика, несмотря на существенный вес.

Мы одни из самых лучших «структурщиков», нам удается найти оптимальную структуру для того же бронежилета.

А экспорт экипировки есть?

Сейчас нет, но мы осуществляли поставки в Казахстан. Но, повторюсь, на этом рынке все очень субъективно.

Каковы гражданские проекты НИИ стали?

Мы активно ищем эти направления. Разработали систему электронного управления для крупной сельскохозяйственной установки в рамках программы импортозамещения. Причем блоки управления этой системой мы выпускаем самостоятельно. Ее делают те люди, которые разрабатывают систему электромагнитной защиты для бронетехники.

Кроме того, с 2010 г. мы выпускаем полимерные «шарики» из заготовок для погонных устройств нашей боевой техники. Это фактически все боевые модули
для БМП и БМД, а также для корабельной артиллерии. И интерес к этим изделиям стали проявлять производители крановых устройств из гражданской сферы.

Кроме того, мы ведем крупную работу по созданию электромеханической трансмиссии. Она уже существует. Причем она получилась компактной и энергоемкой, ее мощность составляет 400 кВт. Мы ее создаем в кооперации с другими предприятиями для универсальной гусеничной платформы на базе ТМ-140. На нем будут применены две небольшие турбины и электромеханическая трансмиссия. Стендовые испытания установки уже проходят, и к ней уже проявляет интерес и Министерство обороны.

Мы также поставили электромеханическую трансмиссию и систему управления на погрузчик ПК-120-01КЭ. Эта работа была проведена совместно с ОАО «Промтрактор» из Чебоксар.

Интервью взял Андрей Фролов

 

Источник